Кто читает сердце тьмы. Первый профайлер Южной Кореи в погоне за серийными убийцами

Первый этап Хамада определяет как «переход от отрицания к признанию». Давление со стороны дознавателя во время допроса оправдано ситуацией. Взять, к примеру, Кан Хосуна, который не испытывал чувства вины за совершенные преступления. Он не признавался в убийствах до тех пор, пока не появились вещественные доказательства. Следствию приходится вести бесконечную психологическую войну с безжалостными преступниками, и в этом процессе жесткое давление является необходимым условием. Проблема в том, что не всегда под подозрение попадают люди, действительно совершившие преступление. «Прежде всего стоит признать бесспорным тот факт, что давление на подозреваемого во время допроса подталкивает к признанию как виновных, так и невиновных», – пишет в статье профессор.

Хамада выделяет следующие психологические факторы, подталкивающие к даче ложных признательных показаний: потеря подозреваемым психологической устойчивости по причине вынужденного отстранения от привычной жизни; невольное чувство вины, формирующееся под воздействием неизбежно возникающих слухов; ощущение беспомощности, происходящее от неуверенности в себе; стремление угождать следователю как человеку, от которого зависит будущее подозреваемого. Как заключает профессор, если не физически, то психологически подозреваемый проходит через настоящую пытку.

Находясь в подобном состоянии, человек со временем все меньше осознает реальность наказания, которое должно последовать за признанием. Некоторые даже не понимают, что будут арестованы.

Квон Ирён хорошо помнил содержание статьи. Было ему знакомо и стрессовое состояние, возникающие под давлением со стороны людей и обстоятельств. И хотя в его случае речь шла не о подозрении, бывало, что чувствовал он себя весьма схожим образом. Текущая ситуация, далеко не первая по счету, сама по себе уже была настоящим стрессом: он опять противостоял опытным детективам. Сообщить им экспертное заключение, перечеркивающее результаты многодневного расследования, было задачей не из легких. Не будет преувеличением сказать, что шла борьба за признание профайлинга. Отдел анализа преступного поведения НАП был учрежден в ноябре 2006 года. Первые молодые профайлеры закончили обучающий курс всего полтора года назад. Полицейским с огромным опытом Квон Ирён должен был внушить доверие и к молодой профессии, и к молодым специалистам. Он знал: если его анализ (а позже – анализ отдела) не совпадает с выводами следствия, жесткой критики не избежать. За выпивкой его однажды с сарказмом спросили, зачем подражать американцам. Словом, Квон Ирён чувствовал себя бойцом на ринге.

Однако подчиненные не догадывались, какое чудовищное давление он испытывает. Квон Ирён считал неправильным демонстрировать слабость перед командой и без лишних слов принимал груз ответственности на себя. Таким был стиль работы первого корейского профайлера.

Совещание продолжалось. В разговоре с детективами Квон Ирён подчеркнул следующее.

Во-первых, говоря о давлении, испытанном детьми и подозреваемой, он не имеет в виду сравнение с прежними методами работы, когда полицейские могли силой выбивать признательные показания. Психологическое состояние детей объяснялось тем, что им пришлось отвечать на вопросы незнакомого взрослого полицейского в присутствии школьного учителя.

Во-вторых, вторая сестра, скорее всего, была потрясена признанием младших детей, и это создало для нее ситуацию, в которой признание стало естественным выходом. Речь снова идет о психологическом состоянии подозреваемой, а не о принуждении со стороны полиции.

В-третьих, вопросы к детям содержали «подсказки», из-за которых у тех сформировались ложные воспоминания. Вызов матери в полицию оказал на них дополнительное негативное влияние.

В-четвертых, в определенных условиях ложные воспоминания могут сформироваться даже у взрослых людей, особенно у стариков.

Квон Ирён объяснил, что видеозапись допроса не может полностью решить проблему ложных показаний. Как бы корректно ни проходило дознание, вероятность самооговора все равно существует. Если продолжить пренебрегать психологическим аспектом взаимодействия с подозреваемыми, ложные признания будут случаться и в будущем. Профайлер высказал пожелание впредь проводить опросы и дознания детей и стариков с обязательным присутствием специалиста.

Закончив доклад, Квон Ирён отправился на перекур. Там его нашел один из недовольных детективов. Еле сдерживая раздражение, он стал убеждать профайлера, что тот ошибается. «Посмотрим, как ты потом заговоришь», – усмехнулся про себя Квон Ирён, а вслух предложил дождаться принятия решения.

Согласие с анализом Квон Ирёна означало бы, что все предыдущие усилия полиции были потрачены впустую. Несогласие позволило бы передать материалы дела в прокуратуру. Но если бы все завершилось осуждением невиновных, ответственность полиции была бы в стократ больше, чем ответственность за неудачные результаты следствия.