Кто эта женщина?

Она смотрела прямо в его строгие глаза и пыталась внушить ему, что делать. И продолжала с ним говорить, чтобы по тону он догадался: этот человек не представляет собой угрозы.

– У тебя же, наверное, здоровенные когти… Давай, я посажу тебя в лодку, подсохнешь. А если ты ранен, я отвезу тебя к ветеринару. Правда, не знаю, как тебя дотащить…

Почему-то мысль о телефонном звонке и просьбе о помощи откликнулась именем Антона. Об Илье не подумалось – разве он шевельнется, чтобы помочь какой-то там птице? Ему и на нее-то плевать…

«Позвоню потом, – решила Кира. – Сначала надо затащить его в лодку».

Изредка сапсан дергал крыльями, и Кира замирала – а вдруг взлетит? Но он продолжал беспомощно покачиваться на волнах вместе с лодкой и лишь метал суровые взгляды. Наверное, ему хотелось показать, что он все равно остается хозяином положения и просто прилег отдохнуть на прохладной глади моря.

– Давай, дурень, – Кира повела весло кверху, чтобы оно коснулось лап сокола.

Ощутив опору, он встрепенулся, заелозил по лопасти, несколько раз соскользнул, стукнулся клювом, но вскарабкался на весло. Оно сразу ощутимо просело под весом мокрой птицы, и Кира едва не выпустила его из рук. Навалившись животом, она держала рукоять изо всех сил, опустив голову, чтобы сапсан не порвал лицо, если вздумает перебраться на ее волосы, приняв их за гнездо.

Но сокол не торопился что-либо предпринять. Расправив крылья, он гордо поглядывал вокруг, а Кира на него поглядывала украдкой – из-под завесы волос. То и дело встряхиваясь, птица сушила перья, не обращая внимания на человека, сжавшегося рядом в комок.

Перебравшись повыше, сапсан теперь сидел, как на жердочке, обхватив ее мощными когтями. Загнутый клюв гордо вспыхивал на солнце, когда он поворачивал голову, пристально осматривая округу. В отдалении перекрикивались чайки, которые, наверное, заметили хищника и больше не решались подлететь к лодке. Или поняли, что Кире нечем порадовать их.

«Черт, у меня силы кончаются, – простонала она про себя, боясь спугнуть сапсана раньше времени. – Скорей бы взлетел…»

Сколько прошло времени, прежде чем сокол набрался уверенности для рывка, Кира не смогла оценить. Ей казалось, она удерживала весло целую вечность… Из глаз у нее текли слезы и смешивались с каплями пота. Губы пересохли и, казалось, вот-вот начнут трескаться, а поясница и плечи мучительно болели.

Они покачивались на волнах, которые то и дело, точно жалея, орошали Кирину кожу брызгами. Из-под лодки доносились смешные плюхающие звуки, а в отдалении раздавались вопли чаек, и это почему-то воспринималось Кирой так, будто все вокруг ее подбадривало. Мир был на ее стороне, значит, нуждался в ней, и эта мысль поддерживала силы.

И все же они заметно иссякали… Задыхаясь от усталости, Кира упрямо спасала птицу – по сути, убийцу, кормящуюся сородичами поменьше.

«Я тоже не веганка, – возразила она себе. – Мы все едим друг друга… Охота – это одно. А он сейчас попал в беду…»

И вот невероятное облегчение – сокол взлетел. Весло, от которого он оттолкнулся, ушло под воду, и в первый момент у Киры екнуло сердце, а шум крыльев слегка оглушил ее. Но она быстро пришла в себя и крикнула взмывшему к облакам сапсану:

– Живи долго, птиц!

Ей послышалось, будто он ответил ей на своем птичьем языке.

– Лети…

Она смотрела вслед соколу и думала: «Я должна отпустить Илью. Уехать. Или хотя бы уйти. Он – одиночка. Ему нужен свободный полет».

Хотелось поверить, что она в состоянии вернуться и забрать вещи. Впрочем, большая часть вещей до сих пор оставалась в съемной комнате, которую Кира оплатила до сентября. Можно было и не заходить к нему…

«Я оставила запасной вариант? – удивилась она. – Неужели я могу быть расчетливой?»

Злость на то, что Илья бросил ее в открытом море, сменила обиду и вытеснила презрение к себе, лишавшее сил. Ей не терпелось выплеснуть на Илью поток ярости, вскипевшей под сердцем, когда усталость немного отпустила ее.

Кира в замешательстве подумала, а может быть, погибающий сокол был послан ей неспроста? Вытащив птицу, она каким-то сложным путем обрела веру в себя, которой ей всегда не хватало? Раз она смогла спасти чью-то жизнь, значит, чего-то стоит?

«Я просто опять влюбилась в человека, который ни во что меня не ставит. Карма такая? Илья ничем не лучше Станислава… Только красивее. Мягче. И не такой деспот… Но он… Совсем не любит меня!»

* * *

Когда Илья вошел в кафе в непросохшей мятой одежде и со спутанными волосами, в первый момент Лариса его не узнала. Лицо его было точно сведено судорогой, а взгляд казался диким, почти безумным.

– Что с тобой?! – Она бросилась к нему, ожидая услышать самое страшное.

– Я… Я должен поговорить с тобой. – Илья с трудом сосредоточил на ней взгляд.

– Хорошо. Пойдем в кабинет.

– А можно… в дом?

Она огляделась: посетителей было всего двое – воскресный папа с дочкой, которые заходили сюда раз в неделю и чинно поедали сладкую колбаску – кружок за кружком. Их вполне можно было оставить одних, пока Антон развлекал остальных в игровой комнате.