Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Таблетки и спирали имели еще одно преимущество перед пессарием: ими можно было пользоваться круглый год, двадцать четыре часа в сутки. Шеечный колпачок, вместе со спермицидным гелем, изобретенным в Оксфорде в 1932 году, требовал планирования и заблаговременной подготовки к сексу, отчего сексуальная жизнь приобретала неприятно-расчетливый оттенок («сегодня буду спать с мужчиной, надо подготовиться заранее!»), или же превращался в рутинную гигиеническую процедуру («надевайте это каждый вечер, когда чистите зубы, а остальное предоставьте мужу», советовал британский буклет по контролю рождаемости из невинных 1950-х). Эти «процедуры» убивали романтический миф, не совмещались со внезапной вспышкой страсти, угнетали и раздражали стеснительных женщин, чувствительных к патриархальным двойным стандартам. Но теперь изменилось и это. Как сама контрацепция отделила секс от размножения, так новые технологии отделили контрацепцию от секса.

И тем самым вывели на первый план старинный спор, вплетенный в ткань человеческого существования с тех пор, как человечество осознало, что существует – вопрос, не менее всех прочих порождавший войну между полами, даже внутри отдельных пар: кто же контролирует тело женщины? Впервые в истории западные общества столкнулись с ситуацией, которая людям прошлых эпох показалась бы немыслимым кощунством. Теперь женщина могла заниматься сексом ровно так, как это всегда делали мужчины: от случая к случаю, по собственному желанию, без подготовки и – быть может, самое ужасное – без последствий! Эта последняя мысль придала новую окраску борьбе за легализацию абортов, происходившей на Западе в 1960-х годах.

В истории аборта, как в капле воды, отражаются пути и способы общественного и законодательного контроля над женским телом, которые до самых недавних пор всегда отражали лишь императивы и страхи патриархата и никогда – потребности самой женщины. Еще в 1939 году в Великобритании правительственный комитет под председательством лорда Биркетта утвердил право государства контролировать размножение для повышения рождаемости. Глубинный поворот произошел на Западе, когда политическая заинтересованность государства в контроле над гражданами сменилась юридическим признанием права индивида на личную независимость.

В странах с сильными католическими традициями, где аборт оставался не только нелегальным, но и неприемлемым для общества, конфликт был острее, схватки ожесточеннее, битвы продолжались дольше. Успех там, как и в других местах, был достигнут благодаря мощным и сплоченным феминистическим акциям. В Ирландии множество женщин организованно отправились из Дублина в Белфаст (в Северную Ирландию, которая принадлежит Великобритании и живет по британским законам), чтобы купить средства контрацепции. Когда этот так называемый «противозачаточный поезд» вернулся в Дублин, на вокзале его встречала целая толпа, а таможенники предпочли закрыть глаза на нелегально ввозимые препараты. Во Франции группа женщин, возглавляемая такими известными светилами, как Симона де Бовуар, подписала и распространила «Манифест триста сорока трех» – документ, в котором все подписантки признавались в совершении нелегальных абортов и бросали вызов властям, предлагая привлечь их к ответственности. Из этого манифеста выросла проабортная организация «Шуази» («Выбор»), основанная Жизелью Халими, женщиной-адвокатом, защищавшей от пыток алжирскую революционерку Джамилю Бупача. Кампании «Шуази» привели к тому, что в 1974 году Симона Вейль провела через французский парламент эпохальные законы о контрацепции и абортах.

К концу 1970-х годов и в Европе, и в Америке были приняты ключевые законодательные решения, изменившие к лучшему жизнь женщин по обе стороны Атлантики. В 1973 году Верховный Суд Соединенных Штатов постановил, что «право на неприкосновенность частной жизни включает в себя решение об аборте», позже подтвердив это таким эпохальным заявлением:

Поскольку именно женщина физически вынашивает ребенка и испытывает на себе прямые и непосредственные последствия беременности, в этом споре между двумя (родителями, мужчиной и женщиной) следует встать на сторону женщины[399].

В схожем британском решении, принятом по требованию Европейского суда в 1981 году, суд высказывается еще яснее: законы Англии «не дают отцу права голоса в решении вопроса о прерывании беременности».