Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Там, где сексизм пересекается с расизмом, опыт отдельной женщины-жертвы всегда оказывается расколот. На американском Юге джентльмен всегда вставал при виде леди – однако всем было известно, что негритянки не «леди» (у каждого южного джентльмена имелась целая библиотека, написанная другими учеными джентльменами, где доказывалось, что негры – это «высшие животные», следовательно, их никак нельзя считать полноценными людьми); если вы были женщиной и чернокожей, вам приходилось вставать, уступая место белому джентльмену, и так вы теряли половину себя. Наконец одна женщина решила, что этого терпеть не будет. Роза Паркс вошла в историю как чернокожая, в 1955 году отказавшаяся уступить место белому в автобусе в Монтгомери, штат Алабама. Ее поступок привел к тому, что черные начали бойкотировать автобусы на всем американском Юге; так родилось движение за гражданские права. «Произошло чудо», – сказал Мартин Лютер Кинг, благословляя этот отказ от психологического рабства, почти незаметно заменившего физические цепи рабства легализованного.

Классический расистский лозунг гласит, что этническим меньшинствам, которые видятся «проблемными» для национального большинства, «было бы лучше в собственной стране». Однако современный опыт множества женщин в их собственных странах показывает, что свобода, быть может, и пришла – только «не здесь, не сейчас, не для нас», по выражению одной иранки. В ее стране вестернизация, навязанная сверху шахом, сменилась фундаменталистским фанатизмом Аятоллы Хомейни – а тирания мужчин над женщинами не прекращалась ни на минуту. Западный наблюдатель так подытожил противоречивые требования, предъявляемые к иранским женщинам с обеих сторон политического и религиозного спектра:

В 1978–1979 образованные женщины носили чадру в знак протеста против шаха, а Аятолла Хомейни критиковал его за отношение к женщинам… «Шах объявил, что женщины должны быть лишь предметами сексуального влечения. Такое понимание толкает женщин к проституции и низводит их до положения сексуальных объектов».

В наше время женщину, у которой из-под покрывала выбилась прядь волос, могут отправить в лагерь на «моральное исправление и перевоспитание». Покрывало видится символом независимости от западных ценностей, которые шах использовал лишь для укрепления власти своей семьи. Несоблюдение правил ношения «хиджаба» (религиозно-корректной женской одежды) считается актом контрреволюции[409].

Эту атаку на «романтизацию ислама», хоть здесь она и звучит из уст белого мужчины, поддерживают многочисленные свидетельства самих иранских женщин. Писательница Машид Амир Шахи публично выступила против указа Хомейни, гласящего, что женщины «не равны мужчинам, но стоят ниже их биологически, природно и интеллектуально». Что это означает на практике, показывает нам выступление анонимного спикера на конференции в Лондоне:

Выходить замуж обязательно. Политически активных женщин пытают и насилуют перед казнью. Особенно молодых. Одну девятилетнюю девочку изнасиловали в тюрьме, потому что Бог не разрешает казнить девственниц. На женщин нападают самыми жуткими способами, например, выплескивают в лицо кислоту, поджигают волосы, если они не покрыты. Просто быть женщиной в Иране – уже политическое преступление[410].

Plus ça change… «Чем больше меняется, тем больше остается прежним». С незапамятных времен быть женщиной – грех против природы и преступление против Бога. А теперь еще добавилось и идеологическое отклонение. При этой системе любая женщина, осмелившись поставить под вопрос идеологию, на основе которой ее судят, оказывается в числе «дочерей Дьявола», которых мужчины Божьи – или Бог мужчин – стремится уничтожить. Ведь женщина, которая спорит, задает вопросы, бросает вызов – уже не женщина. Женщина создана природой, чтобы ублажать и восхвалять мужчину, любить своего господина и повелителя и служить ему. В конце концов, для чего еще нужны женщины?