Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Как показывает датировка этого эпизода, восстание фаллоса не означало немедленного свержения Великой Богини. Напротив, очень интересно наблюдать за тем, как мифы, сюжеты и ритуалы, связанные с ее почитанием, в течение значительного временного периода адаптировались и приспособлялись к потребностям рвущегося к власти мужского принципа. Этот переход власти от Богини к Богу, от Царицы к Царю, от Матери к Отцу происходил ступенчато, и стадии его запечатлены в мировой мифологии, словно геологические формации в скале. На первой стадии Великая Мать одна творит мир – или же она и есть мир: у нее множество детей, бывают случайные любовники, но она первична и не знает себе равных. На второй стадии рядом с ней описывают или изображают спутника – возможно, сына, младшего брата или юного возлюбленного: изначально он намного ее младше, но затем возрастает в силе и становится ее супругом. На третьей стадии Бог-Царь-Супруг правит с Богиней на равных – эта стадия готовит ее свержение: и наконец Мужчина-Бог царствует в одиночестве, а Богиня, мать и женщина, низвергнута, всего лишена, заперта в ловушке нисходящей спирали, по которой начало спускаться человечество – и путь этот будет долог, очень долог![96]

Мифологии никогда не бывают статичными; даже разделяя этот процесс на стадии, мы вносим в него организационную логику, которой исторические процессы обычно не обладают. Различные изменения в разных местах происходили в разное время; и даже сделавшись царями, подчинив себе и богов, и богинь, мужчины порой считали разумным почитать старые обычаи и отдавать Великой Матери должное. «Богиня Иштар возлюбила меня – так я стал царем», – объявлял в VIII веке до н. э. Саргон Ассирийский[97].

И другие сообщения о религиозных и политических ритуалах в этих ранних мужских царствах обильно свидетельствуют, что власть царя была хоть и велика, но не абсолютна: так, король кельтской Ирландии, чтобы народ признал его королем, должен был совершить banfheis rigi – «священный брак» с «Великой Королевой», духом Ирландии. Для царей Вавилона этот долг был не символическим, а вполне буквальным. Их право на престол требовалось обновлять каждый год, и лишь тогда власть царя считалась подтвержденной, когда на публичной церемонии, на возвышении перед всем народом, царственное воплощение священного фаллоса совершало «божественный брак» с верховной жрицей Великой Матери[98].

Таким образом, Великая Богиня все еще обладала некоторой властью, и источники свидетельствуют, что правители, пренебрегавшие своим долгом перед ней, обычно плохо кончали. Однако уже готовилась серия глубоких социальных перемен, которым предстояло потрясти эти ранние цивилизации до основания, и сила этих событий придала агрессивному фаллическому культу новую мощь, позволившую скинуть остаточные элементы власти Богини и связанное с ними «материнское право». В целом эти перемены были связаны с ростом населения, который обеспечила первая в истории успешная социальная организация. Исходили они из самого настойчивого императива – потребности в пище. Найджел Колдер так рассказывает о сущности перемен, которые помогли сбросить женщин с центрального места в жизни и оттеснить к краям:

Из Южного Египта 18-тысячелетней давности исходят древнейшие свидетельства о выращивании в речной долине ячменя и пшеницы… несомненно, женский смех вспугивал речных птиц, когда женщины явились сюда с мешочками зерен, чтобы изобрести земледелие. Быть может, они даже не стали рассказывать об этом мужчинам – в конце концов, что из этого может выйти, кроме потери хорошей еды? Всего несколько минут потребовалось им, чтобы бросить зерна в трещины в грязи… Женщины мало знали о генетике растений, однако зерно проросло, и посевы заколосились прежде, чем солнце иссушило эту землю; и, возвращаясь с каменными серпами на свое поле, женщины, должно быть, чувствовали себя богинями[99].