Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

Такими «богинями», повелевающими природой, женщины оставались, по оценке Колдера, от 10 до 15 тысяч лет. Но примерно восемь тысяч лет назад взрывной рост населения вынудил людей изменить методы производства продуктов. На смену женскому выращиванию и сбору съедобных растений пришло куда более тяжелое и интенсивное хлебопашество. Туда, где женщины творили своего рода симпатическую магию, воспринимая природу как свою союзницу – теперь пришел мужчина, готовый укрощать и подчинять природу, чтобы получить от нее то, что задумал. Новые методы земледелия болезненно отразились в изменении мужских/женских ролей и отношений, о чем ясно свидетельствует индуистский текст «Установления Ману» (100 г. н. э.): «Женщину закон считает полем, мужчину – зерном». Прежде Богиня была единственным источником жизни – теперь за женщиной не осталось ни семени, ни яйцеклетки: она – пассивное поле, плодородное, только если его вспахать, а мужчина, опьяненный мощью своей новооткрытой фаллоцентричности – сразу и плуг, и зерно, и сеятель.

Чем более окультуривание и одомашнивание земли заменяло случайную культивацию, тем более укреплялась и выходила на центральное место роль мужчины. Парадоксальным образом, верно это было и для тех групп, которым не удавалось питаться от земли. Племена, которых неурожай или недостаток зерна вынуждал переселяться, неизбежно начинали войны с соседями, а те группы, что обитали на плодородных территориях, сплачивались, чтобы давать отпор захватчикам[100]. И в групповых блужданиях кочевников, и в неизбежных при этом стычках и схватках мужчины имели преимущество – они были физически сильнее и подвижнее женщин, обремененных детьми. Все добытые тяжким трудом женские навыки культивации растений теперь, когда племя перешло к кочевой жизни, оказывались бесполезными. Тем временем мужчины, ведомые темной стороной фаллического культа, брали верх в племени благодаря агрессии и военной организации. Столкновение сил неизбежно порождало победителей и побежденных, господ и рабов, создавало иерархию, встраивания в которую не могли избежать и женщины. Они оказались в ловушке между мечом и плугом: победить для них было немыслимо.

Оставался лишь один возможный исход. У всех народов, во всех обстоятельствах, во все века первого тысячелетия перед Рождеством Христовым звучит один и тот же миф: о поражении Великой Богини-Матери. В самой простой версии этой истории, как у семитов-вавилонян, бог-царь Мардук идет войной на Тиамат, Мать Всех Вещей, и рассекает ее на части. Лишь после ее смерти – из частей ее тела – ему удается создать мир таким, каким он должен быть. Удивительно, но тот же мотив повторяется в самых разных культурах. Вот, например, миф о творении центральноафриканского народа тиви:

В первый раз страну создала Пуви. Море тогда было полно пресной воды. Она создала землю, море и острова… Пурити сказала: «Не убивай нашу мать». Но Ирити вышел вперед и убил ее. Он ударил ее по голове. Дух ее улетел на небеса, а моча ее сделала море соленым[101].

В других версиях этой истории Великая Богиня терпит поражение, но остается жива. Так, кельтский миф рассказывает о том, как Три Мудрые Старицы (Богиня в троичной форме), Эриу, Банба и Фёдла, встретились в битве с сыновьями Мила, бога войны, и после многих жестоких схваток сдались и покорились власти победителей. Но, какую бы форму ни принимал этот переход власти от женского принципа к мужскому, он отражен во всех мифологиях. У греков Аполлон захватывает священнейший оракул Богини в Дельфах; африканский народ кикуйю и по сей день рассказывает, как их предки победили женщин, сговорившись и изнасиловав их всех в один день, так что девять месяцев спустя легко смогли взять власть над беременными; у ацтеков Матерь богов Коатликуэ породила сына Уицилопочтли, который убил ее дочь, Богиню Луны, поубивал или изгнал и всех прочих ее детей и начал единолично править на небесах.

Эта модель поражения и частичного выживания часто находит свое воплощение в популярном мотиве – победе солнечного бога над богиней луны, всегда женщиной. В японской версии богиня Аматэрасу, высшее божество синтоистского пантеона, терпит нападение бога Сусаноо: он уничтожает ее рисовые поля, оскверняет ее священные места фекалиями и мертвечиной. Она сражается с ним, но он «крадет ее свет»; оставшись лишь с половиной своей былой силы, она теперь может светить только ночью[102]. Как и в историческом переходе от выращивания и сбора растений к хлебопашеству, за этим, казалось бы, естественным развитием событий стоят глубокие и необратимые перемены в отношениях между мужчиной и женщиной и даже в образе мышления: