Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира

В свете этого трудно понять, почему так упорно держится миф, что проблема «работающих женщин» знакома исключительно XX веку. В древнейших исторических источниках – например, в надписях на римских могильных камнях – упоминаются прачки, повитухи, портнихи, цирюльницы, библиотекарши и женщины-врачи. Их греческие сестры вели более замкнутый образ жизни, в особенности замужние, буквально заточенные в гинекеях (женских покоях) в домах своих мужей: их печальную участь подчеркивала брачная церемония, во время которой ломали и сжигали ось колесницы, на которой новобрачная переезжала из дома отца в дом мужа. Но и здесь женщины работали – ухаживали за больными, собирали целебные травы, плели венки и так далее. В I столетии н. э. писатель Афиней утверждал, что в Греции работают гетерами-музыкантами три тысячи женщин; а в IV веке недостаток в Афинах флейтисток и певиц привел к тому, что мужчины-покровители дрались на улицах за их услуги[227].

Однако такая работа была, по крайней мере, привилегированной. В большинстве же случаев по всему миру на женщин взваливали самые грязные и унизительные занятия. Например, в Арктике женщины жевали птичью кожу, чтобы смягчить ее и сделать пригодной для ношения в качестве белья. Они же выделывали звериные шкуры: оставляли их гнить, чтобы затем легко соскрести с кожи шерсть и гнилое мясо, для очищения вымачивали в моче, а затем смазывали звериными мозгами. Наблюдателю это показалось «самым грязным делом на свете». Стоит ли удивляться, что «эту работу выполняли только женщины»?[228]

Однако она была необходима для выживания племени. Нет шкур – не будет обуви, парок, штанов, мехов для еды и воды, каяков, чумов. Кроме того, она требовала изобретательности, аккуратности и широкого спектра навыков. Но ничто из этого само по себе не вызывало уважения к работе, выполняемой женщинами. Никому не приходило в голову освобождать их от тяжелых физических нагрузок: постромантическая фантазия о «слабом поле» – еще один миф, которому очень удивились бы женщины-строительницы египетских пирамид, каменщицы лидийских храмов, о которых рассказывал Геродот, бирманские женщины-копальщицы каналов и китайские женщины-землекопы. Ношение тяжестей, даже совершенно неподъемных (есть сообщение об эскимоске, несшей на спине камень весом в триста фунтов [ок. 140 кг]), от восточного края Европы до Японии считалось женской обязанностью. Один миссионер, проповедовавший курдам, видел, как по узкой горной тропе шла женщина с нагруженным ослом: дойдя до крутого спуска, она просто взяла груз осла и переложила к себе на плечи, при том, что уже несла на себе не менее ста фунтов [ок. 45 кг] и пряла на ходу, держа веретено в свободной (?) руке:

Я часто видел, как женщины, нагруженные, словно вьючная скотина, спускаются по крутым горным тропам, одна за другой, поют и прядут на ходу… с огромными плетеными коробами на плечах и младенцами там же или на руках идут они четыре дня кряду по этой страшной Иштазинской тропе, несут на продажу виноград, а обратно приносят зерно[229].

Эта цитата демонстрирует нам еще одно постоянное и повсеместное свойство женского труда, запечатленное в старой английской пословице: «Для мужчины работа кончается с заходом солнца, для женщины – никогда».

Работа мужчины протекает на открытом воздухе: начинается с рассветом и по необходимости заканчивается, когда становится темно. Но для женщины изобретение первого искусственного светильника в первой доисторической пещере продлило рабочий день до бесконечности, так что отдых, истинное отдохновение от трудов, стало – да во многом и остается по сей день – чисто мужской прерогативой. В особенности – до изобретения прядильного станка – никогда не прекращалось прядение: оно и сделалось синонимом бесконечного, однообразного, беспрерывного и неблагодарного труда, который обычно понимается под «женской работой». Разумеется, мужчина от предложения взяться за веретено отшатнулся бы в таком же ужасе, как наш современник, если предложить ему сменить пол; даже просвещенный Эразм твердо придерживался взгляда, что «прялка и веретено поистине необходимы всем женщинам, дабы избегать безделья»[230]. Но некоторые женщины не испытывали должной благодарности за такую заботу о часах своего досуга (пардон, «безделья»). И на заре индустриализации, когда появилась возможность сравнить бесконечные часы домашней работы с фиксированным рабочим временем на заводе или фабрике, послышались даже жалобы несчастных тружениц – как в этой горькой рабочей песне мотальщиц шелка из средневековой Франции: