Кто я?

Доживали свой век эти старушки в сытые и благополучные шестидесятые, семидесятые годы. Добро у кого были разумные дети, содержавшие престарелую мать; а кто то ведь был и одинешенек. Кругом цвела спокойная, устроенная, богатая, по понятиям того времени, жизнь; а они старые, больные и нищие смотрели на эту жизнь усталыми, покорными глазами. Им и в голову не приходило требовать для себя каких то благ. Конечно, помогали соседи да и местная власть. Однако нужно было видеть, как в магазине пытается выкроить такая старушка из своей пензии копейки на сто граммов дешевеньких карамелек, что бы понять, как чудовищно несправедливо обошлось с ними государство. Невольно приходит на ум Некрасовское «Как брякнут в этой рученьке два медных пятака».

Потому мама моя имела все основания считать свою пенсию хорошей. – «Хорошо щас живем, че там говорить». – Отец молчал, что было на него вовсе не похоже – молчал человек, вечно ругавший власть и несправедливости всякого рода, и товарища Сталина.

О Сталине он не мог говорить спокойно, все в нем закипало, когда слышал, как восхваляют великого вождя всех народов. Он матерился последними словами; поэтому я не могу привести здесь эпитеты, коими он характеризовал «родного отца и учителя». Но, когда речь заходила о 60-х и последующих годах, молчал; стало быть в душе соглашался. Пользуясь столь благоприятным случаем я – юный строитель коммунизма, заводил речь о том, что вот ради такой жизни и претерпел народ большие страдания. Понятно ведь, жили трудно потому, что страна постоянно воевала, либо, в периоды недолгих мирных лет, упорно восстанавливала порушенное. И восстановили, выдержали; стали одной из передовых держав в мире. А без Сталина таких побед не было бы. А в тюрьмы садили людей не надежных, которые в случае чего – нож в спину.

Блин, выходит в горячке спора я и отца причислил к таким не надежным людям. А ведь он воевал на фронте, Родину защищал, был ранен. Вот уж действительно ляпнул. Иной раз он смолчит, иной скажет: « Много ты знаешь». – И у нас завяжется спор. Мама те споры «на дух не переносила». Нервничала, чуть не плакала, но «не могла нас утопать». Вставала на мою сторону – Ох, не хвали ты эту ранешную жизнь. Плохая жизнь была. Вот помню, шли нищие через наше Баево, шли и шли день и ночь, сколь их было страсть! Бабушка, помню, последний хлеб им отдавала; а дедушка все ругал ее, мол чё делаешь? Сама с голоду помрешь! Когда дедушка – то умер, а бабушка сколь еще после него прожила».

– Молчала бы, подумай, ведь это было уже при советской власти: вспомни в каком году!

– От ты и молчи. Мало ты за свой язык отсидел?! Петя, не слушай его!

Как было не слушать? Волей – неволей задумывался, все ли ладно в Датском королевстве. Так ли уж все распрекрасно в родном социалистическом отечестве, государстве рабочих и крестьян, как нам рассказывают в школе.

Пока отец служил в армии, воевал, сидел в лагере мама забыла уже как он и выглядит.

Как же жила она в это время? Одна, без мужа, с двумя малолетними девчонками: все тот же беспросветный труд, от зари до зари. Жили они впроголодь, не имели самого необходимого, обносились до предела. Голода в Сибири не было ни когда. Правда жить впроголодь, добывать пропитание повседневным трудом было не просто. Выращивали картошку и различные овощи. Ребятишки собирали колоски, из зерна мололи на ручных мельницах грубую муку, мешали с крапивой и пекли хлеб. В летний период собирали грибы, ягоды, полевой лук и прочие дары природы. Ловили рыбу и собирали яйца диких уток. К тому же держали скотинку: коровку – кормилицу, овечек, кур, гусей.

Но каким трудом все это давалось.

«Другой раз прибегу домой, и то и другое надо успеть сделать. Рубаха одна была. Вечером постираю, к утру высохнет, надеваю и побежала на работу». –

Девчонки учились в школе; занятия в школе не прекращались всю войну. За неимением тетрадок писали на старых газетах, чернила делали сами, из сажи, карандаш был большой роскошью. Но учились, и обе получили среднее образование. И конечно, как все крестьянские дети, работали дома, управляли скотинку, работали на огороде, плюс работали на колхозных полях. Например, собирали колоски, остававшиеся после машинной не качественной уборки хлеба. Разрешалось ребятишкам и собирать колоски для собственного пропитания.

« Одну бабу посадили за две луковки: беременная шла по полю и не стерпела сорвала. Два года дали – по году за луковицу».– рассказывала мама. Сама она тоже отсидела два года, за частное предпринимательство; хорошо не по знаменитой 58-ой статье. Потому и срок по тем временам, смехотворный.