Кто я?

А время медленно идет. Мы уже учимся в четвертом классе, в начальной школе в центре села. Это кирпичное, оштукатуренное белое здание, с высоким бетонным крыльцом, с большими окнами. В ней несколько просторных классов, учительская, спорт.зал и хозяйственные разные бендежки.

На большой перемене из сельской нашей столовой румяные женщины – поварихи, одетые в белые куртки, приносят большие кастрюли с горячими пирожками и пончиками. Дома, собираясь в школу, думаешь не забыть бы деньги на пирожки: два пятака или десятик, на два штуки. После звонка на большую перемену из всех классов вываливаются ватаги ребятни и бегом в очередь. Женщины работают очень сноровисто: одна берет два пятака, а вторая уже подает два пирожка, завернутые в бумагу. Следующий. Теперь можно отойти в сторонку и слупить эту горячую вкуснятину. В ту пору я любил пончики со сладким повидлом, а пирожки с капустой или там с картошкой нет. Как ни странно, теперь предпочитаю с капустой.

Мы октябрята – веселые ребята. У нас значки в виде красной звездочки, с вписанным в нее портретом маленького, кудрявого мальчика – Володи Ульянова. Нас разбили на звенья по 9-10 человек. В каждом звене есть командир и санитарка. Других должностей я не запомнил. Санитарки носят на лямках через плечо белые сумки с красными крестиками. В сумках вата, бинт и йод. Предполагается, что они могут оказать первую помощь, поранившемуся однокласснику. Однако для этого есть мед.пункт и настоящая мед.сестра. А наши девочки как бы играют, как бы понарошку медики. В их обязанности входит проверка чистоты наших рук и длинны ногтей. Эту обязанность они выполняют со всей серьезностью, с большим энтузиазмом, блин! Пришел в школу, вошел в класс, показывай руки. Приятно показать когда все в порядке, а если длинные и грязные ногти – беда. Да стыдно – то как оправдываться перед симпатичной своей одноклассницей. «Подстригу. Ну сегодня же подстригу». – А она насупив бровки, строгим голоском: «Смотри не забудь. Что тебе ножницы принести что ли?» – Злюсь уже: « Да не забуду, не забуду». – А рядом хихикают другие девчонки. Ржут патцаны. Беда.

Я прочитал Тома Сойера. Не могу понять почему там индеец Джо персонаж отрицательный. Это же индеец, как Чингачгук Большой Змей. Но это пустяки, а главное «любовь» Тома и Бекки Тэтчер. Вот это да! А у нас в школе? Мы еще маленькие, но Том Сойер то же был маленький. Какая замечательная история. Какие приключения!

Пионерскую песню про синие ночи мы переделали. «Близится эра светлых годов . Клич октябренка – Всегда будь здоров». На переменках мы успеваем в теплое время поиграть во дворе школы в «царь – палку». Девчонки в скакалки и классики. А в зимнюю пору на площади, прямо напротив нашей школы сооружалась снеговая горка. Сооружение грандиозное, с головой богатыря наверху. Изо рта той головы выкатываются ребятишки на санках и летят по ледяному желобу метров аж пятьдесят. Ну кто на санках, кто на портфеле, а кто и просто на какой ни будь картонке. В большую перемену мы успеваем сбегать на площадь и скатиться пару тройку раз с этой горки. Без пальто, естественно. Ант. Петровна не слишком переживала по этому поводу. Ограничивалась замечаниями: « А вы не простудитесь? Шапки наденьте! На урок не опаздывать!» На что мы отвечали: «Неа не простынем. Неа не опаздаем». – И все дела.

Учусь я средненько. Оценки: в основном четверки, бывают пятерки, но и тройки и двойки встречаются. Полный набор. Дома за двойки ругают, не ругают даже, а стыдят и объясняют, что нужно хорошо учиться . «Без образования нынче ни куда». Ремнем же меня ни когда не воспитывали: отец пальцем не трогал и маме запретил. А ведь бывало за что, зарабатывал и не единожды. Воспитание состояло в убеждении словом, обращенным к совести. Самым сильным выражением в устах мамы было «совесть баранья». А кто мог научить отца психологии, откуда знал он, что ожидание наказания переживается гораздо сильнее чем само наказание.

Лето, жарынь. У Мардышовых покрасили полы. Курево, папиросы «Прибой», Иван Семенович покупал всегда с запасом пачек по двадцать, и держал в ящике буфета на кухне. Перед покраской папиросы забыли, и доступ к ним оказался отрезанным на пару дней, пока не высохнет краска. Витьку попросили слазить через окно в кухню и достать две- три пачки курева для отца. Он и слазил и достал – плевое дело. На другой день, когда ни кого из взрослых не было дома, мы соблазнились доступностью папирос, легкостью преступления и решили попробовать покурить. Витька сказал, что отец сам не знает сколько у него там пачек. То есть гарантировалась полная безопасность и безнаказанность. «Витька, лезь, я на атасе». – Племянник мигом взобрался на подоконник. Окно на кухню было открыто, чтобы на сквозняке краска быстрее сохла. Дотянулся до ящика буфета, открыл его и вытянул пачку «Прибоя». Я озирался по сторонам – вокруг ни души.