Кто я?

Мы побыстрее смотались в туалет. Дощатое это сооружение стояло в огороде и казалось местом вполне надежным. Мы заперли дверь, открыли пачку папирос, вытянули по одной и закурили. Дым оказался горьким и противным. Я не умею затягиваться, просто набираю дым в рот и выпускаю наружу. Витька тоже. Курим в общем, как большие. Вдруг кто- то торкает в дверь, дергает за ручку, пытаясь открыть. Мы в панике бросаем папиросы в дырку, машем руками, пытаясь разогнать дым. Кого там принесло? Принесло откуда – то Лизавету и у нее конечно же было срочное дело в огороде. Увидев что из нужника валит клубами дым, она решила поначалу, что это пожар; но приблизившись и подергав ручку двери, сообразила в чем дело. « А, курите! Я все мамке расскажу». – Для нас это как гром среди ясного неба, Лисе – как выигрыш в лотерею. Скрывать от взрослых такой вопиющий факт, такое явное преступление она и не подумала.

В этот день домой я приплелся поздним вечером: оттягивал момент объяснения сколько мог; но не ночевать же на улице в самом деле, волей – неволей пришлось предстать пред ясны очи родителей. Мама, простая душа, встретила на пороге словами: «Дак ты че же , сынок , куришь?» – Но отца такое скорое разбирательство не устраивало ни с какого боку; потому он заявил: «Подожди, Надежда Ехимовна, пусть поест и ложится спать». – Какая там еда, проглотил кусок хлеба, запил молочком и скорее с глаз долой в свою комнату. И какой там сон, одни сплошные переживания: что то будет завтра. .. На утро мама было опять начала разговор, но отец остановил ее еще раз. «Пусть умоется и поест, потом поговорим». – Пока я наспех умывался, чистил зубы, быстренько завтракал, не ощущая вкуса, не понимая даже что я ем; родители хранили полное молчание. Пытка затянулась и я рад был уже понести любое, самое страшное наказание, лишь бы все это скорее закончилось. Поев хотел улизнуть, но отец остановил меня:

– Ну вот теперь рассказывай как ты куришь и почему.

– Не знаю, да мы только попробовали первый раз.

–Не надо сынок- втянешься быстро, а отвыкать будет трудно. Что в этом куреве хорошего? Горечь одна. Я харчек выкурил и все. Вред один. Не курю уже сколько лет, а все кашляю». -

Вот и всё наказание. А я после такого воспитания не курил до окончания школы.

Отец рассказывает: «Хотел бросить курить еще молодой, а тут война. Думаю если убьют, так все равно. А если не убьют, то потом брошу». – Задумался, вспоминает что-то. Решил рассказать как началась для него война…

Мобилизовали его в первые же дни, в сорок первом « сорок проклятом» году. Воевал он не долго , кажется всего три месяца. И рассказывал о войне не много. «Шли к фронту день и ночь. От привал , думаем отдохнем не много. Какой там, командуют: «Окопаться в полный профиль». – Полный профиль это значит окопы глубиной по грудь, бруствер, ходы сообщения, землянки в три наката. В три наката это вот что. Перекрывается землянка рядом бревен, настоящих толстых, а не жердей каких; затем слой земли с полметра, опять накат из бревен, только поперек, опять слой земли, третий накат и наконец последний слой земли. Прямое попадание выдерживает, если конечно калибр не большой, тяжелый снаряд тот все разносит.

От окопались, все устроили, замаскировались – все отбой. Ну думаем тут стоять будем. Где там! Не успели уснуть подъем; … ночи в июле короткие. И опять идем сколько только возможно пройти, с ног уже валимся. «Привал. Окопаться в полный профиль». – Ну может здесь будем стоять? Нет, не успели соснуть опять вперед. …Это мы за собой оставляли линии обороны, стало быть.

Немцы все время бомбили, дОхнуть не давали. Одни улетают, глядишь другие заходят. И бомбят, и бомбят, и бомбят. Да где же наша – то авиация? Мать …перемать… !!! Куды делась?! От наши летят. «Наши самолеты, наши!» – Не успели из виду скрыться, глядишь обратно летят как попало, пух и перья из их сыплются; один загорелся, другой …Да раз…..твою мать,…перемать. И опять немцы нас утюжат.

Немцы – настоящие солдаты. Против их только русские могут воевать, а больше ни кто: в плен не сдаются, без приказа сроду не отступят. Это щас в кино их показывают дураками, и чуть что бегут они, и руки подымают. Сколь немцев в кинах перебили дак столько нет во всей Германии». -

Иной раз, находясь в легком подпитии и мирном настроении, отец вопрошал: «Знаешь что такое русские солдаты? – и тут же отвечал – Когда на каждый квадратный метэр приходится уже по одной бомбе или снаряду и с этого места подымаются в атаку, знащит русские».– «Да как же так? – удивлялся я – Ведь там ни кого живого не может остаться?» – Я представлял себе чистое поле, равномерно взрыхленное взрывами – места для людей там не находилось. «Подымаются …» – говорит отец уже со слезой в голосе.