Кто ищет, тот всегда найдёт. Роман

- Уши! – радостно восклицает Сашка. На что он намекает, на чьи уши? Обошёл меня и смело пошёл к яме, а оттуда – фыр-р-ь! – куча брызг, и в их радуге выскакивает никакой не чужой крокодил, а самая что ни на есть пресамая наша кабарга, и рвёт копыта сначала по руслу, а потом на берег и в кусты. Такого даже я, опытнейший таёжник и зверовед, не видел и не слыхал. Всё можно представить, но чтобы кабарга по уши сидела в холодной воде? Рассказать, никто не поверит, каждый напомнит про знаменитые длинные уши.

- Мошкара одолела, - объясняет Сашка, и приходится согласиться, что устами юнца глаголет истина. Обмениваясь впечатлениями о перевоплощении крокодила в кабаргу, мы последовали её примеру и тоже несколько раз погрузились по уши, пока тело не покрылось голубой кирзой. Потом, дрожа и не попадая порой в штанину с первого раза, быстренько оделись и рванули вдогонку за водоплавающим млекопитающим.

Как ни торопились, как ни бежали, а вернулись запоздно. И всё потому, что перед своротом с речки Сашка уговорил слабого волей начальника проверить удачу и попытаться что-нибудь выловить на ужин для общего котла. Да ещё, хитрец, сделал и всучил какую-то необыкновенную удочку, на которую я сразу поймал огромного ленка, на двоих в ухе хватит, если хорошенько обглодать и обсосать кости. И сам он не терял времени даром. Пока я с трудом выдирал застрявший в рыбьей пасти крючок, у Сашки уже трое прыгали на траве, как на горячей сковородке. Убегающее время перестали замечать, до того одолел здоровый азарт. Да и немудрено: вскоре и у меня, и у него улов вырос одинаково – втрое. Опомнились, когда пережаренное солнце обессиленно упало за сопки, а повеселевшая мошкара повылетала из-под зелёных зонтиков и с не меньшим азартом набросилась на свой улов. Пришлось уносить ноги подобру-поздорову, чтобы не оказаться обглоданными до костей.

В лагере нам все обрадовались, особенно свежей рыбке с барского стола, и мы рады, что они рады. За ужином рассказали про крокодила, вот смеху-то было! Даже Сулла ничего подобного не видел. В тайге любая добрая шутка, любой весёлый рассказ принимаются с искренней доброжелательностью, по-детски доверчиво, особенно после трудного рабочего дня и сытного ужина. Когда утомившийся народ отвалил перелопачивать небогатые дневные впечатления и калорийную рыбную пищу, я удалился в апартаменты, составил наряды и акты для здешних, собрал жиденький комплект заполненных журналов и длинные заявки на продукты и кое-какое шмотьё. Оказывается, мы почти всё подчистили, и нужны срочные пополнения. Без провиантской палатки я запустил свои квартирмейстерские обязанности. Надо срочно слать гонца, который смог бы расшевелить не только Анфису Ивановну, но и Шпацермана, иначе не дождёмся и за неделю. Хорошо геологам, у них в каждом отряде есть рация, а у нас дутая экономия на штатной единице и равнодушное спокойствие начальника с удобной философией: надо – прибегут сами. Посчитали крохи, посоветовались с едоками, как ни крути-верти, а идти – мне. Илье с Веней тоже срочно нужно ёдово. Опять Угловой задвинут в дальний угол. Настроение, естественно, коту под хвост, как у пацана, которому в кои разы подарили занимательную цацку и постоянно отвлекают то на обед, то на прогулку, то на книжку, то на сон, да мало ещё на что отрывают от интересного занятия нехорошие взрослые. А тут ещё, не успел бросить онемевшие кости на спальник, явилась не запылилась квартирантка.