Кто хоронит мертвецов

— Разумеется, Хантер делал свою подборку, интересуясь анатомическими особенностями людей, а не их прижизненной славой — доброй или дурной. Но двигало им по сути то же, что и Престоном.

— Неужели? По-моему, стимулом для Хантера являлись образование и медицинские исследования.

— Ему нравилось думать, что это так. Возможно, вначале это так и было. Но если бы вы понаблюдали, как он гордился своими образцами, то сменили бы точку зрения.

Себастьян изучал землистое, морщинистое лицо старого доктора.

— Можете ли вы предположить причину, по которой Стэнли Престон пришел на Кровавый мост в воскресную ночь?

— Нет.

— Когда-нибудь слышали о человеке по имени Синклер Олифант?

— Нет, — повторил Стерлинг. Но на этот раз он моргнул и опустил взгляд.

— Вы уверены?

— Конечно, уверен, — огрызнулся Стерлинг и вызывающе посмотрел на Себастьяна.

— Как по-вашему, кто убил Стэнли Престона?

— Понятия не имею.

— Совсем никто не приходит на ум?

— Никто.

— Тогда почему вы не хотите обсудить вашу последнюю с ним встречу?

На короткий момент челюсть Стерлинга отвисла, а в глазах промелькнула неуверенность, возможно, даже страх. Затем старик стиснул зубы.

— Моя встреча со Стэнли Престоном в прошлое воскресенье была строго конфиденциальной и таковой и останется. Можете торчать тут хоть до вечера с вашими вопросами, но я уже рассказал все, что вам нужно знать.

Ссутулившись, он демонстративно вернулся к своему чтение.

— Очевидно, все, что, по вашему мнению, мне нужно знать, это гораздо меньше, чем все, что вам известно, — возразил Себастьян.

Но Стерлинг молчал, прилепившись взглядом к журнальной странице. С его старомодного парика на потертый сюртук осыпалась пудра.

* * *

Разочарованный Себастьян отправился в Министерство внутренних дел, где его вторая попытка поговорить с виконтом Сидмутом оказалась не более успешной, чем первая. На этот раз клерк в приемной уверял, будто его светлость отбыл к принцу-регенту в Карлтон-хаус и сегодня уже вряд ли вернется.

Себастьян рассматривал одутловатое, бледное лицо клерка. То был низенький мужчина округлых форм с лысеющей макушкой и узкими губами, изогнутыми в неизменной снисходительной улыбке.

— Так вы говорите, виконт сейчас в Карлтон-хаусе?

Улыбка расширилась.

— Совершенно верно.

— Вы в этом уверены?

Себастьян отчетливо слышал, как за закрытой дверью министр внутренних дел беседует с коллегой по кабинету. Но клерк об этом не подозревал.

— Конечно, уверен, — подтвердил он, шмыгнув носом.

— Как ни странно, у меня складывается впечатление, что ваш патрон намеренно меня избегает.

Коротышка уставился на Себастьяна, часто моргая блеклыми глазами.

Будь с Сидмутом кто-то другой, Себастьян, пожалуй, поддался бы искушению отодвинуть завравшегося клерка в сторону и открыть дверь к министру. Но низкий голос с размеренными интонациями, чередовавшийся с более высокими по тональности репликами Сидмута, несомненно, принадлежал графу Гендону — человеку, которого Себастьян до недавнего времени называл отцом.

Себастьян кивнул на закрытую дверь.

— Когда министр закончит беседу с лордом Гендоном, передайте ему, что я вернусь.

Клерк взволновался.

— Когда именно? Когда вы вернетесь?

— А когда он освободится?

— Боюсь, не могу сказать. Министр занят. Дел очень много.

— В таком случае, полагаю, мне придется поймать его, когда он отвлечется от дел.

Клерк утратил улыбку и самонадеянность.

— Как вас понимать?

Но Себастьян просто ухмыльнулся и ушел, оставив за спиной блеющего клерка: «Что вы имеете в виду? Как вас понимать?»

* * *

Тем же вечером Себастьян надел шелковые бриджи до колен да туфли с пряжками и, прихватив складную треуголку, отправился с женой на бал.

Приглашение прислала графиня Ливен[36], жена русского посла. Хотя тот получил аккредитацию при Сент-Джеймсском дворе меньше года назад, молодая графиня уже успела сделаться светской львицей и добиться влияния в обществе. Невероятно осведомленная в вопросах политики, абсолютно беспринципная, потрясающе высокомерная, обаятельная и блестящая женщина. В Лондоне ее приглашения считались одними из самых востребованных, а ее одобрение имело решающее значение для любой молодой леди, дебютирующей в свете.

— Если Сидмут так отчаянно хочет тебя избежать, — сказала Геро Себастьяну, когда их экипаж влился в поток, направляющийся к особняку Ливенов, — может, он не рискнет явиться на бал.

— Его дочь выезжает в этом сезоне. Он непременно там будет.

Глава 25

Генри Аддингтон, первый виконт Сидмут, стоял на краю танцевальной площадки в переполненном зале и со снисходительной улыбкой смотрел, как его хорошенькая темноволосая дочь резво отплясывает шотландский рил. В массивных хрустальных люстрах над головами мерцало море свечей. Воздух густо пах горячим воском, смесью дорогих духов и обильного пота от танцующих, смеющихся, болтающих представителей высшего общества в драгоценных уборах.

Сам Сидмут выглядел порядком взмокшим.

Он был настолько поглощен наблюдением за успехами своей дочери, что не замечал подошедшего Себастьяна, пока тот ни сказал:

— Ба, вот вы где.

Вздрогнув, Сидмут заозирался, словно высматривал, где бы спрятаться.