Кто не спрятался, я не виноват…(СИ)

— Да. Его больше нет и никогда не будет. Ни в твоей жизни, ни в чьей-либо еще. Я всегда выполняю свои обещания, ты же знаешь, пуговка.

— Ты не называл меня так уже лет сто, — улыбнулась Сара, задумчиво разглядывая шагающую стаю голубей в парке.

Серо-сизая масса прожорливых птиц практически атаковала пару туристов, восторженно обсуждающих что-то между собой. Проводив их взглядом, задумчиво тряхнула головой: рыжие локоны рассыпались по плечам, играя золотом и медью в солнечных лучах. Роберт невольно залюбовался ею.

— Сара, ты очень красивая девушка… — неожиданно для самого себя произнес он. Дочь изумленно повернула к нему голову.

— Кто ты и что сделал с моим отцом? Роберт Таннер — воплощение суровости, вообще-то, — рассмеялась она, прижавшись к отцовскому плечу.

— Может быть, может быть… — уклончиво отозвался он, целуя дочь в солнечную макушку, как в детстве.

— Па-а-ап… — протянула Сара, явно намереваясь что-то спросить. Роберт улыбнулся.

— Да?

— Я тут подумала… — робко начала она, искренне волнуясь, что отец не сможет понять ее желание. “Не смог бы тогда” мысленно поправила себя Сара, всей кожей ощущая, что этот человек, что бы с ним не приключилось, вовсе не собирался вмешиваться в её жизнь, — я хотела спросить у тебя разрешения на перевод на другой факультет…

— Моего разрешения? — удивился Роберт, невольно нахмурившись.

— Да… Я хочу поступить на Психологию. Думаю, что у меня достаточно оснований, чтобы попытаться изменить что-то в жизни таких, как я.

— Ты молодец. Я искренне удивлен, что ты так быстро справилась со своим состоянием… И я сейчас не о наркотической зависимости.

— Пап, я не стесняюсь того, что произошло. Моей вины в этом нет.

— Надеюсь… — начал было он и запнулся. Спрашивать дочь, считает ли она виновным в произошедшем его, он не решился.

— И твоей тоже, — за него ответила Сара, сжимая широкую жесткую ладонь отца. На левом запястье все еще болтались знакомые браслеты из детских бусин: “Эмма”, “Сара”, “Папуле”. Покрутив пальцем пару бусин, улыбнулась и порывисто обхватила его за крепкую шею, утыкаясь носом в воротник футболки-поло, — Я люблю тебя, пап! Очень! Кто бы что мне не говорил.

— Так… Давай-ка без лишних сантиментов, дочь, — дрогнувшим голосом произнес Роберт, — Иначе сейчас весь парк увидит, как здоровый мужик рыдает, как семиклассница.

Сара рассмеялась, отстраняясь. На душе было удивительно легко и радостно.

— То есть ты не против?

— Сара, ты — взрослая девушка. То, что ты пережила, так или иначе не без моей вины, сделало тебя другой. Я надеюсь, искренне надеюсь, что в хорошем смысле. И я не вправе указывать тебе, как поступать с собственной жизнью. Ты была права, говоря, что я должен был быть рядом с вами: с тобой, Эммой, и мамой. Возможно, тогда ничего бы этого не было.

— Если бы ты остался тогда, не было бы Эммы. Не было бы и семьи все-равно. Ты ведь знаешь это. Мама… Она хорошая, но она — другая. Она многое не понимает, и не принимает. И для нее ты всегда был инфернальной личностью.

— Увы… Увы, я многое упустил в этой жизни, и мне безумно жаль, Сара, — немного покопавшись в кармане брюк, нашел ключи с тяжелым брелоком и вынув их, повертел в руке. Взгляд дочери скользнул по тонкому длинному шраму на правом предплечье. Роберт виновато улыбнулся и продолжил, — И я знаю, что наверстать не получится. Честно говоря, я много думал за прошедшие два месяца: у меня на это было и время и возможность, и понял, что во многом ошибался. Но сейчас я просто хочу чтобы ты, и Эмма тоже, знали, что я никогда никому не позволю вас обидеть.

— Пап… Не надо… Правда, — смутилась Сара, чувствуя, как к лицу подступает кровь, а горло стискивает комок слез. Она ждала этих слов от отца всю свою жизнь и, откровенно говоря, не надеялась их услышать.

— Нет, надо. Я привык молчать. Я привык к тишине, дочь. Я привык быть один, и говорить мне трудно, особенно признавать самые страшные свои ошибки. По этому дай мне сказать, возможно, этого больше не случится, — собираясь с мыслями, парировал Роберт, беря дочь за руку, раскрывая ее ладонь и вкладывая в нее ключи от квартиры, — это — твой шанс прожить жизнь лучше, чем я. Лучше, чем мама. Просто потому что ты лучше нас с ней. По определению. Квартира на Итон Террас — твоя. Документы оформлены на твоё имя и лежат там же.

— Такое впечатление, что ты прощаешься со мной… — на мгновение запаниковав, произнесла Сара.

— Не говори ерунды. Я признаю твое право на самостоятельность, и делаю подарок, который ты заслужила уже очень давно, а я и не заметил, как ты выросла, — нервно бросив смешок, пояснил Роберт. Нет, конечно, он прощался не с ней, и не с жизнью. Вернее, с жизнью, но прошлой, полной мрачных теней, сумрака и страха. Нельзя жить в страхе, бояться прошлого, избегать будущего. Это не может называться жизнью, хоть и тщательно её имитирует.

Огромный пятиметровый автомобиль привлекал к себе внимание не хуже карнавального костюма посреди площади в будничный день. Саманта стояла, открыв рот и не понимая, как такое возможно.

— Роберт, ущипни меня. Это же машина Натали! Как такое возможно?