Кто служил в армии, в цирке не смеётся

Примерно из такого печального опыта мы и исходили, сбегая от глубоко разочарованных молодых женщин, как минимум рассчитывающих на безумный секс. Конечно, это было несколько не по-мужски и не по военному, но ну их на хрен. У нас обоих были семьи, дети и рисковать случайным сексом, пусть даже и качественным, совершенно не хотелось. Вот если были холостяки, то ради дополнительного сексуального опыта, можно было и окунуться в госпитальный разврат.

В нашей комнате, куда мы заскочили мимо заведующей гостиницы, тоже молодой и привлекательной особы с медным цветом волос, сидел с задумчивым видом над раскрытым чемоданом, парень лет двадцати семи.

Он тут же развеял наше удивление, кивнув на занятые нами кровати:

— А…, это вы постояльцы… Я вот тоже только что прибыл. Меня зовут Андрей, и прибыл сюда работать киномехаником. Выпить не хотите? А то у меня две бутылки русской водки и остатки закуси…

Сто грамм водки, после такого стресса, нам явно не мешали и мы с готовностью подсели к голому столу, где всё это мигом и появилось. Выпили, рассказали с какой целью мы сами здесь появились и немного ввели его в курс дела, особо упирая на информацию по женскому персоналу и нравов царящих здесь, чем немало позабавили Андрея.

А тут начала стучаться и царапаться в закрытую дверь заведующая гостиницей:

— Ребята, ребята…, пустите меня к себе. Я хочу к вам в гости, — примерно в таком разрезе и довольно настойчиво она вещала через дверь минут десять. Блин, они что здесь все такие? Хотя чему тут удивляться? На такой огромный госпиталь, с многочисленным женским персоналом, около шестидесяти мужиков, из которых лишь пятнадцать холостяки. И вот как им быть? Им ведь тоже хочется и молодые организмы требовали сексуальной разрядки. Ближайшая дискотека в Вюнсдорфе, два раза в неделю, до которого надо ещё добраться. И за те пару часов танцев найти перспективного мужчину, чтобы у него заночевать и сохранить возможность на дальнейшие отношения. А ведь дежурства, смены дневные и ночные и не на каждую дискотеку попадёшь. А ведь хочется…

— Андрей, мы женатики и нам нельзя, а тебе надо завязывать знакомства. Вот и иди…, — мы быстро открыли дверь и вытолкали растерянного киномеханика в ждущие объятия заведующей.

Но уже через десять минут, красный от стыда, Андрей сконфуженно постучался в дверь:

— Ты чего так быстро?

— Да она вас хочет. Говорит, пусть идут сюда прапорщики, а ты мне не нужен. Что за чертовщина? Она в моём вкусе, и сам я вроде бы не урод. В чём хоть проблема?

Мы только посмеялись над наивностью вновь прибывшего на землю ГСВГ и ввели в курс дела.

На следующий день, с утра мы посетили казарму, где разместили наших бойцов — что ж, условия хорошие. А потом пошли в десятое отделение. Я и Савельев, с бойцами, должны были круглосуточно охранять своих подследственных солдат, пока они тут перед судом проходили обязательную психиатрическую экспертизу…

…Пропажу рядового Никифорова я обнаружил сразу же после завтрака. Мы находились в летних лагерях на Либеррозе уже месяц и до конца лагерей оставалось две недели. И вот он пропал. Перед завтраком и на завтраке видели, а сейчас его не могли найти. Он был увольняемым, на хорошем счету и причин покидания подразделения просто не было. Обстановку во взводе и в батарее я знал досконально, полностью владел информацией по дивизиону и если бы был у него какой-то конфликт с кем-то — я бы знал в числе первых. Недаром у меня среди солдат была кликуха «Участковый». Поискали вокруг лагеря и через час доложили командиру дивизиона. Батарею сняли с занятий и круг поисков расширился. В обед доложили в полк, а на следующее утро из полка и дивизии приехала целая толпа политработников во главе с начальником политотдела. И в первую очередь попытались затоптать командира взвода — то есть меня. Я стоял по стойке «Смирно», тупой и неподвижный взгляд — Вперёд. И слушал, и с затаённым интересом узнавал о разных чертах моей личности, о которых даже и не догадывался. А вот, оказывается, они присутствовали. О том, что Дурак и мозгов у меня нет, ну…, об этом я и сам догадывался, особенно когда попадёшь под «горячую руку» начальника или в пору его плохого настроения… Я то забывал, а они об этом обязательно напоминали. С Идиотом и Дебилом — не согласен. И вспоминая своё лицо в зеркале, когда утром брился, таких явных и внешних проявлений там не видел.

Задавалось начальство и риторическими вопросами:

— Откуда «они» — идиоты и дебилы — такие берутся?

Ну, я то знаю откуда взялся… И мог с гордостью ответить — Из Армии..

— Как с такими служить дальше? Они ведь армию развалят…, — и тут тоже знал ответ — «служить дальше и если вы её не развалили, то и мы не развалим» — но дисциплинированно молчал, зная весь сценарий «публичной порки и выпуска пара» досконально. Молчал и ждал, когда они иссякнув замолчат, чтобы пустить в ход свой коронный козырь…, даже два… и снять с себя всё это нагромождение начальственного гнева. Тем более, что оно само мне подыграло.