Кто служил в армии, в цирке не смеётся

— Ну, чего ты молчишь, товарищ прапорщик? Ты же его лучше всех знаешь… Стоишь тут как истукан и глазами только хлопаешь. Скажи — Что думаешь…? — Наконец-то, почти нормальным тоном сказал начальник политотдела.

Я сразу из оловянного истукана, превратился в живого человека и зашевелился. Строевую стойку «Смирно» сменил на «Вольно» и, покровительственно посмотрев на начальство, нагло заявил, чем повергнул всех в шок своей бесцеремонной уверенностью:

— Конечно, знаю лучше вас, товарищ полковник. Рядовой Никифоров, по результатам социалистического соревнования на данный момент является лучшим солдатом дивизиона…

Немая сцена и чтобы не дай бог всё не пошло по второму кругу, более жёсткому, тут же предложил:

— Давайте, пройдёмте на переднюю линейку лагеря, — и, сделав приглашающий жест, первым направился в ту сторону, ощущая на своей спине гневные взгляды начальства. За всей этой суматохой последних дней, командование, особенно замполиты, которые захотели свалить всю вину на бестолкового прапорщика, совершенно забыли прошедшие в воскресенье соревнование на лучшего солдата, где мой Никифоров хоть и с трудом, но занял первое место в дивизионе. Что я и продемонстрировал на передней линейке, указав на высокий и тонкий флагшток с развевающим Красным флагом.

— Вот… смотрите… — Флаг поднят в честь лучшего солдата дивизиона рядового Никифорова, — и ткнул в фанерную табличку с соответствующей надписью. И ехидно добавил, — он и сейчас является лучшим солдатом…

Я наслаждался мимолётным триумфом, но не зарывался и чутко держал ситуацию под контролем, а когда почувствовал, что побагровевший начальник политотдела разразится гневной тирадой с непечатным содержанием, поспешно открыл дневник индивидуальной воспитательной работы и стал читать содержания бесед, которые я проводил с Никифоровым. Перечень статей уголовного кодекса, где под каждой стояла его личная подпись и дата последней беседы, опять же за подписью Никифорова, что беседа проведена по теме «Отличная стрельба батареи на предстоящих учениях…». Всем этим я просто заткнул им рты. НачПо осторожно взял тетрадь воспитательной работы в руки, полистал её, бегло проглядев остальные записи и недовольно буркнул, не глядя на меня:

— Идите, товарищ прапорщик, потом с вами разбираться будем…

Потом со мной никто не разбирался, а разбирались они между собой. А нас снова бросили на поиски, потому что считали, что он где-то здесь рядом бродит. О чём периодически поступали доклады — там его видели издалека, потом вроде бы видели около ПХД, где он прятался в кустах, то нашли его пилотку в четырёх километрах от лагеря на берегу озера…

И тут поступило шокирующее сообщение — Никифорова задержали немецкие пограничники при переходе границы с ФРГ. Через два дня его привезли в наш гарнизон и посадили на гауптвахту при Галльской комендатуре, где им вплотную занялись особисты и прокуратура. Нас пока не трогали, так как шла целая серия учений, но как только вернулись в полк, начали таскать на допросы. Но, выяснив всё что нужно, от нас отстали, а по Никифорову открыли уголовное дело об Измене.

Общее мнение солдат и офицеров было — ДУРАК. И на этом фоне вспоминалось много идиотских случаев перехода и попыток уйти на ту сторону.

Так в Потсдаме, в Недлице, я тогда там учился в школе прапорщиков — узбек, кочегар, увольняемый решил уйти в Западный Берлин. Ночью перелез через забор, вскрыл немецкую машину и на ней дёрнул до ближайшего пограничного КПП. А там, перед каждым КПП, немецкими погранцами были выстроены для автомобилей бетонные лабиринты, для того чтобы исключить тарана автомобилем шлагбаума и прорыва на ту сторону. И лабиринт был так просчитан, что скорость внутри него была не более сорока километров, чтобы пограничники в случаи прорыва могли расстрелять машину. Так вот этот узбек при прорыве, прошёл лабиринт на скорости под восемьдесят километров и ушёл в Западный Берлин, чем немало удивив немцев пограничников. Они потом никак не могли поверить, что этот солдат обычный и бестолковый узбек, да ещё кочегар. В самый разгар разборок, американцы, в чью зону прорвался узбек, отдали его обратно нам с издевательскими словами:

— Вы у себя солдат то лучше готовьте. Он ничего не знает, кроме фамилии своего командира отделения и старшего кочегара…

Или случай в 6ой танковой дивизии, в арт полку, с которого нас перевели в Галле. Там после нас прибыл для службы молодой солдат, а командир полка поставил задачу подобрать на его УАЗик нового водителя. Через три дня увольняемый водитель привёл на смотрины к командиру молоденького солдатика с карантина. Командиру было некогда и он бросил своему проверенному водителю, собирая бумаги на столе:

— Женя, ты дай ему тот…, сломанный УАЗик. Как сделает, вот на нём и поедем в штаб дивизии и заодно посмотрим, что из себя он представляет…

Солдату дали расхераченный и заброшенный УАЗик, а через несколько дней молодой водитель замаячил на пороге командирского кабинета и неуверенно спросил:

— Товарищ подполковник, я машину сделал, но разрешите с двигателя все ограничители снять?