Кто служил в армии, в цирке не смеётся

Тем временем ремонт в комендатуре подходил к концу, а Никифоров, усыпив нашу бдительность, сбежал снова. Блин. Никто не ожидал от него такой прыти. Без помощи каких-либо инструментов, он расшатал офигенно крупные гвозди, тихо снял тяжеленую решётку с окна и выпрыгнул со второго этажа на спортгородок. Причём, среди бела дня и его хватились только через два часа, принеся из столовой обед.

Вот это был скандал. Мне, да не только мне, а всем было капитально жалко командира батареи, которого прямо трепали во всех инстанциях.

— Капитан…, капитан… Да ты… Простейшее дело…, а ты…, — короче досталось ему армейского лиха по полной. Немедленные поиски ничего не дали и оставалось только ждать, где его снова словит полиция. Конечно, были предупреждены и немецкие пограничники, но… как говорится — у убегающего тысяча дорог, а у преследующих одна.

Общее мнение полка было одно — что сейчас он уже имея печальный опыт попытки перехода границы, просто шарахается где-то недалеко.

Но действительность оказалась гораздо хуже. Никифоров действительно учёл печальный опыт и решил перейти границу в неожиданном месте и неожиданным способом. Да, его задержали, но это была со стороны немцев чистая случайность.

Сбежав с части, Никифоров сразу же избавился от военной формы, переоделся в украденную гражданку и на велосипеде, в два дня, доехал до Берлина. Там пробрался на вокзал, самый ближайший к Западному Берлину и когда электричка, направляющаяся в ту часть Берлина тронулась, мигом забрался на крышу вагона. Он здорово рисковал и одно неосторожное движение на крыше могло превратить его в обгоревшие угольки от контактного провода в 25000 вольт. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Электричка набрала скорость и уже приближалась к черте границы, разделяющую Западный Берлин от Восточного, когда немецкие пограничники увидели Никифорова на крыше вагона через установленные на столбах телевизионные камеры. Дали команду срочно остановить электричку. И та остановилась: половина состава уже на территории Западного Берлина, а вторая ещё в ГДР. И вагон, на крыше которого лежал Никифоров, как раз остановился в тридцати метрах от границы. Не повезло. Не повезло многим. Второй факт попытки перехода шустрого бойца тяжёлым и неумолимым катком прошёлся по нашим особистам и многим другим офицерам, хоть как-то причастным к этому случаю и за потерю бдительности, и за формализм в изучении и воспитания личного состава и чёрте за что ещё…

Никифорова посадили уже в настоящую тюрьму в Потсдаме и всерьёз взялись за него. Быстро сляпали дело — Измена Родине и перед судом отправили в групповой госпиталь в Тёйпиц для психологического обследования.

Вот для охраны мы и приехали. Двухэтажное типичное немецкое здание, конца 19го столетия из тёмного красного кирпича, затенённое высокими столетними деревьями с густыми кронами. И не скажешь, что это местный сумасшедший дом. На первом этаже располагались кабинеты врачей и отделение для сумасшедших женщин, на втором отделение для мужчин. Мы постучались, после непродолжительного времени щёлкнул замок и в дверном проёме возникла внушительная фигура санитара, сразу напомнившая фильм «Кавказская пленница». Представились.

— Ждём. Чего так долго? — Недовольно пробурчал санитар и повёл нас на второй этаж. Что я, что Савельев первый раз видели сумасшедший дом изнутри и с понятным любопытством глазели на всё, что попадалось под наш горевший взгляд. Первое что кинулось в глаза — это решётки. Везде и на всём. Всё разделено многочисленными решётками на секции и сегменты. Даже проёмы между лестничными маршами, где человек не может пролезть — тоже затянуто сеткой в мелкую ячейку. И всё это закрывалось на ключ. Пока мы миновали первый этаж и поднялись на второй этаж, мы миновали штук пять решёток, тянувшихся от стены к стене и до самого потолка. Причём, как в тюрьме. Пока не закроется первая решётка, следующая не открывается. С лестничной площадки второго этажа мы шагнули в большое помещение метров двадцать в длину и шесть в ширину, где были расставлены квадратные столики, стулья. Да и другой мебельный инвентарь, расставленный вдоль стен и окон с неизменными решётками, даже без подсказки санитара, говорил о столовой, а после приёма пищи — комнате отдыха. В разных местах комнаты кучковалось человек пятнадцать в больничных халатах, которые с любопытством уставились на нас, а мы на них. Если бы я не знал, что это сумасшедшие, то и не определил бы вот так в них психический недуг. Нормальные мужики и выглядят нормально. Разных возрастов — есть старые, есть совсем молодые, а также среднего возраста. Ну…, так, может только бледные лица от постоянного нахождения в помещении выдавали в них больных. Слева, в стене была открытая дверь в такое же большое помещение, но уже заставленное рядами кроватей. Мы прошли дальше и зашли в отдельный блок с рядом небольших комнат, но без дверей. Две из них были заняты. В первой находился солдат Савельева с охранником, а во второй мой Никифоров и с охраняющим моим солдатом.