Кто стоял за декабристами

Царь вызвался ехать вперед, чтобы приготовить все к прибытию жены. 30 августа, на праздник святого Александра Невского, он был именинником. Как обычно, он в этот день отправился в Александро-Невскую лавру, стоял на службе, приложился к мощам своего Небесного покровителя. На обратном пути пригласил брата Николая ехать в собственной коляске. Был очень задумчивым, но ни о каких государственных и династических делах не говорил. Только порадовал брата подарком, пожаловал ему место для дачи возле Петергофа. В этот же день было новоселье у их младшего брата Михаила. Освящали его новый дворец. Заглянули к нему и расстались. Николай Павлович уезжал с инспекцией в Бобруйск. Не знал, что прощается с Александром навсегда.

А царь отправился в дорогу на следующий день, 1 сентября. Но сперва он рано утром опять заглянул в Александро-Невскую лавру. Отслужили молебен на благополучное путешествие. Александр передал пожертвования: масло, ладан и свечи. Потом он благословился у Санкт-Петербургского митрополита Серафима, но захотел повидаться и со святым подвижником, старцем Алексием (Шестаковым). Побывал у него в келье, молился вместе с ним. Увидел гроб, служивший постелью. Просил старца особо молиться о нем и его жене. Может быть, говорил еще о чем-то, но история об этом умалчивает. Из монастыря, уже не заезжая домой, вереница колясок понесла Александра I и его небольшую свиту на юг.

Он очень переживал, как перенесет дорогу супруга. Ежедневно писал ей теплые и заботливые письма. В Таганроге в доме градоначальника взялся устраивать их семейное гнездо. Сам указывал, как расставлять мебель, вбивал гвозди для картин. Елизавету он встретил за городом 23 сентября. Они заехали в Александровский монастырь, где их ждало все местное духовенство, множество людей. И у них началась спокойная и безмятежная жизнь, чисто семейная. Без придворного этикета, приемов, суеты, множества лиц и дел.

Прогулки в экипаже и пешком, обеды и ужины без посторонних. Они впервые за долгие годы царствования проводили время вдвоем, могли подолгу разговаривать непринужденно, без свидетелей. Наслаждались такой жизнью. Оказались настолько близки друг другу, что этот период даже называли их «вторым медовым месяцем». Окружение супругов составляли несколько самых доверенных лиц – врачи Виллие, Штофреген, Тарасов. Приближенные Петр Волконский, генерал-адъютант Александр Чернышев, начальник Главного штаба Иван Иванович Дибич.

Но маленький уютный мирок царя оказался слишком хрупким. В него властно стучала бурная реальность. Унтер-офицер Шервуд, исполняя задание, собрал немало материалов о заговорщиках, их замыслах. 20–21 сентября отправил об этом подробное донесение Аракчееву. Тот фактически возглавлял операцию, должен был принять меры, но… всемогущий Аракчеев слишком зазнался и занесся. У него как раз наложилась личная драма. Крепостные убили его сожительницу Настасью Шумскую, домоправительницу в Грузино, свирепствовавшую над дворовыми. В результате Аракчеев находился в «тяжком расстройстве здоровья» и от расследования заговора самоустранился. Пакет Шервуда, даже не распечатав, отослал в Таганрог. Царь получил его лишь 11 октября, ознакомился с донесением и передал Дибичу. Теперь становилось ясно: угроза вызревает реальная и нешуточная.

А между тем на жену спокойная и тихая жизнь на Азовском море подействовала благотворно. Состояние императрицы значительно улучшилось, она окрепла. В конце октября царь счел возможным оставить ее одну, отправился в Крым. Вроде бы по делам – проверить здешние войска, флот, гражданское устройство. Но глубоко в эти вопросы не вникал. Выглядел уставшим, опустошенным. От него даже услышали фразу, что он скоро поселится в Крыму частным лицом: «Я отслужил 25 лет, и солдату в этот срок дают отставку».

Обратно ехали тремя колясками – царь, сопровождающие и личные фельдъегеря Александра. 3 ноября в 30 верстах от города Орехова их догнала бричка фельдъегеря Маскова с депешами из столицы, письмами царицы-матери. Александр I похвалил Маскова за усердие, велел присоединяться к кортежу. Дорога в этом месте спускалась к речке, коляски государя поехали на мост. Масков прыгнул в бричку, крикнул кучеру: «Пошел!» Тот рванул с места, резвая тройка понеслась под откос, и на повороте к мосту заднее колесо налетело на твердую кочку. Коляска подпрыгнула, Маскова выбросило из нее. Он упал, ударившись головой.