Кто стоял за декабристами

К Николаю Павловичу новый французский король прислал личное письмо. Уверял, будто согласился занять престол вынужденно – спасая страну от худших бедствий, всеобщего мятежа и хаоса. Выражал желание поддерживать со всеми странами Европы мирные и дружественные отношения. Скрепя сердце, ради сохранения союза с Пруссией и Австрией, царь тоже признал Луи Филиппа. Но отношения с новыми властями Франции стали более чем прохладными, и в ответном письме королю Николай оговорился – дружественные связи будут возможны лишь в том случае, если они «будут основаны на существующих договорах и на твердой решимости поддерживать права и обязательства» по этим договорам. В частных разговорах Николай предсказывал: если создан прецедент, когда мятежники возвели Луи Филиппа на престол, то рано или поздно его скинут таким же образом (что и исполнилось в 1848 году).

Но в России в это же время добавилось и собственное бедствие – эпидемия холеры. Она началась в Индии, из Персии проникла в Закавказье. В Тифлисе, когда там обнаружилась холера, большинство жителей в ужасе разбежались. Власти пытались остановить распространение заразы карантинами, перекрытием движения по дорогам. А это вызвало другие негативные последствия. В Севастополе холеры не было, но в марте 1830 года город закрыли на карантин, людям запрещали выходить из домов. Нарушился подвоз продуктов, купцы стали взвинчивать цены, что вызывало возмущение. В мае по всему городу ограничения сняли, но для Корабельной слободы, населенной мастеровыми и беднотой, карантин продолжили на 2 недели, потребовав от жителей на время выселиться за город.

Они отказались повиноваться, стали вооружаться кто чем. Губернатор Столыпин стал усиливать карантинные оцепления солдатами. Но народ забушевал, присоединились матросы. Стали убивать купцов за дороговизну, прикончили губернатора и нескольких офицеров, силившихся восстановить порядок. Гарнизон отказался подавлять бунт, и перепуганный комендант Севастополя Турчанинов отменил карантин. Город пять дней был в руках мятежников. Потом подошла армейская дивизия и усмирила восставших. 7 зачинщиков по приговору суда расстреляли, около тысячи сослали на каторжные работы, 4200 расселили по другим городам. Турчанинова «за малодушие и совершенное нарушение своих обязанностей» лишили всех чинов, наград и разжаловали в рядовые.

А в Тамбове среди горожан поползли слухи, что холеру вызывают злоумышленники, отравляют людей. Пятитысячная толпа разгромила больницу, захватила в заложники губернатора Миронова, его лишь на следующий день отбили жандармы. Миронов хотел усмирить беспорядки силой, приказал местному батальону стражи стрелять по толпе – он отказался выполнять приказ. Опять усмиряли регулярными войсками, но здесь обошлось без убийств, и наказания были мягче – 8 зачинщиков выпороли, 2 осудили на каторгу. Батальон, не выполнивший приказ, отправили на Кавказ.

В августе 1830 года холера появилась и в Москве. Люди ринулись разъезжаться кто куда – и разносили заразу. Власть стала предпринимать энергичные меры. Были развернуты временные холерные больницы, дороги перекрыли карантинами. Из-за этого помещики, проводившие лето в деревнях, вынуждены были остаться там на неопределенное время, в том числе Пушкин, застрявший в Болдине (и как раз холера обеспечила ему плодотворную «болдинскую осень», он завершил «Евгения Онегина», написал «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии», отразив царившие настроения в «Пире во время чумы»).

В Москве царила паника, состояние обреченности. Хозяйственная жизнь была парализована, закрылись банки, рынки, учреждения. Но в разгар бедствия, 27 сентября, москвичей как громом поразило известие – к ним едет сам царь! Не щадя себя, он прибыл в эпицентр смертоносной эпидемии. Ободрил людей своим присутствием, молился вместе с ними в Успенском соборе. Лично проверял меры городского и губернского начальства по профилактике болезни, руководил ими. Да, Россия в эти дни как бы заново узнала и оценила Николая Павловича, без колебаний готового жертвовать собой ради подданных, подавшего пример настоящего служения народу. Он оставался в Первопрестольной целую неделю, до 7 октября, и москвичи воспрянули духом, очень высоко оценили его приезд. Пушкин, восхищенный поступком царя, посвятил ему стихотворение «Герой». Зато польских «патриотов» та же холера очень обрадовала. И подтолкнула к революции.

ГЛАВА 20. ТРЕТИЙ РАУНД. ПОЛЬША

Французская революция окрылила польских заговорщиков. Они давно уже были связаны с французскими «братьями» в родственных ложах. Победу либералов в Париже восприняли как собственную, как начало общеевропейского пожара. Волнения в Италии и Пруссии, революция в Бельгии подтверждали их надежды. А в России эпидемия, карантины, бунты! Казалось, что лучшей обстановки для восстания и представить себе невозможно. Готовились военные и студенческие отряды. Революционеры обрабатывали авторитетных военных. Вовлекли в заговор генералов Хлопицкого, Круковецкого, Шембека.