Кто там ходит так тихо в траве

Конечно, на самом деле я далеко не дурак и кое в чем разбираюсь не хуже других, но вот с задачками в школе у меня беда, сплошные нелады. Какое первое действие, какое второе, какое четвертое там или пятое? Нет, в этом я разобраться не могу, по глупости. Химия, физика, математика! Как подумаю, что будет со мной в старших классах, сразу же хочется быстро сесть в самолет и улететь хоть на край света и пожить там лет десять в тишине, совершенно не думая о том, сколько стоит метр ситца, если семь метров бархата в сорок раз дороже трех метров капрона. Я бы потом вернулся, уже взрослый, с усами и в шляпе, и многие говорили бы: «Да вы только посмотрите на него! Как он рисует! А поет! А спортсмен какой! Совсем не обязательно ему задачки решать».

Да-а, довольно глупый я человек. И в этом я сам виноват, больше никто. Думаете, мало на меня сил школа тратит? И учителя, и вожатые, и ребята, и девчонки из нашего класса — все хотят научить меня уму-разуму — научить задачки решать. Все помогают. Ко мне даже разных учеников прикрепляли, кто поумнее меня, в помощь. Я всех и не помню — кого именно. Помню, что толку от этого было мало. Танька, например, Зайцева совсем, видно, со мной извелась. Как сяду рядом с ней учиться решать задачки, как посмотрю на ее уши — так сразу начинаю хохотать. Уши как уши, а я хохочу. В школе почему-то ее уши меня совершенно не веселили, а у нее дома — очень. А с Димой Басовым у меня ничего не получилось абсолютно по другой причине. Напротив его окна, через улицу, было одно странное такое окно, откуда — мне все время казалось — кто-то за мной следит и хочет застрелить меня из револьвера. Ужас, правда?

К чему я все это говорю? А вот к чему. Теперь ко мне Игорька прикрепили, и картина резко изменилась. Теперь у меня все чаще и чаще вместо двоек появляются тройки. Не могу сказать, что они очень крепкие, эти тройки, но это уже не двойки, не-ет... Видно, в школе так решили, что раз я знаю хоть немножечко больше, чем на двойку, двойку ставить уже несправедливо. Сами понимаете, как я рад и благодарен Игорьку. Человек он, правда, довольно противный, но умница, не то, что я, хотя роста он ничтожного, клоп совсем, и головка у него до того маленькая, что я никак не могу понять, как он так запросто может решать эти задачки. Ему совершенно безразлично, с какого действия начинать решать — с первого или с пятого, ему и так с самого начала все ясно, что к чему и какой будет ответ. И объясняет он просто прекрасно, и я ему очень благодарен, хотя человек он довольно-таки противный. Я как-то раз захожу к нему на днях потренироваться в арифметике, а он мне и говорит:

— Ну как, решил задачку на завтра?

— Да нет, — говорю. — Нет еще. Я, — говорю, — Игорек, не все там понимаю.

— Надо самому головой думать, — говорит он.

— А ты на что? — сказал я. — Тебя ведь не зря ко мне прикрепили? А?

— Конечно, не зря, — говорит. — Голова у меня в порядке. Я как прочел эту задачку, сразу сообразил, что на каждую лошадь на пришкольном участке приходится по двести пятьдесят три цыпленка.

— С ума сойти! — сказал я. — Может, ты объяснишь мне, как ее решать, а то у меня получилось так, что лошадей там было больше, чем цыплят.

А он говорит:

— Ты, — говорит, — возьми мою тетрадку, все перекатай, а потом сам сообразишь, что к чему, мне с тобой сегодня неохота возиться, у меня сегодня день рожденья.

Я очень растерялся, когда он это сказал. Выходит, я пришел на день рожденья к человеку — а сам без подарка.

— Слушай, — говорю. — Как же так?! Подарка-то я не принес.

А он говорит:

— А зачем? Ты ведь ничего не знал. Ты не знал, потому что я ничего тебе не говорил. А не говорил я потому, что я тебя и не приглашал.

Вот гад, а?!

Но мне все равно было неловко.

— Слушай, — говорю, — хочешь мою шариковую ручку, многоцветную?

Он спрашивает:

— На сколько цветов?

— На три, — говорю.

— Оставь себе, — говорит Игорек. —У меня на шесть есть.

— Тогда, — говорю, — хочешь, я подарю тебе свои джинсы? Они почти что новые, свеженькие.

Глупо, конечно, они и мне-то велики, а на него и одной штанины бы хватило, но уж очень мне было неудобно, что я без подарка заявился.

— Твои джинсы — что, — говорит он. — Вот у меня скоро будут джинсы — это джинсы. А твои джинсы — это не джинсы, а так себе, неизвестно что.

Я совсем растерялся и брякнул полную ерунду:

— А хочешь, — говорю, — изоляционную ленту, а? Хочешь, я тебе ее завтра в школу принесу?

— А вот это совсем другое дело, — говорит Игорек. — Валяй. Мне она как раз может понадобиться, а деньги тратить неохота. Тащи.

Я сказал ему, что ленту ему я обязательно притащу, раз день рожденья, но все никак не мог успокоиться, потому что быстро сообразил, что лента — какой же это подарок?! И сказал тогда:

— Игорек, позволь, я за тебя ведра с мусором вынесу?

Он говорит:

— Уже все. Чистые.

— Ну-у... может, тогда я пол вам вымою или окна. Ты не сомневайся, я здорово дома наловчился, я, как двойку получу по арифметике, сразу же мою пол — мне мои велят. Меня уже тошнит от этого, но мою я здорово, как надо. Давай, тащи тряпку и ведро.

Игорек говорит: