Кто-то оттуда

Ситуация принимала крайне нежелательный оборот, причем не только для Веньки, но и для Бориса. Понятно ведь, что ему опять придется вступаться за дурака, а иметь дело с Лехой Борису совсем не хотелось. Леха был деревенский, из соседнего села, а они, деревенские, составляли в школе очень спаянную кодлу и стояли друг за дружку горой. Стоило одному из них только свистнуть, как мигом собиралась вся честна компания, а дай время – еще и подкрепление из села поднаедет на мотоциклах.

Обложив мысленно Губбеля всеми пришедшими на ум ругательными словами, Борис собрался было уже встрять в назревающую свару, как вдруг чей-то знакомый голос негромко произнес:

– Отставить мордобой.

Сомнений быть не могло – голос принадлежал Василию. В общей дискуссии он не участвовал, стоя в сторонке с полузнакомым типом из соседней школы и обговаривая с ним какие-то их дела.

Василий – это была его кличка, производная от фамилии – Васильев. В классе он занимал ячейку, так сказать, неформального лидера. И занимал не без оснований. Он был умен, ловок, достаточно красноречив, когда хотел. Всегда при деньгах. Говорили, что он фарцует. Во всяком случае, Борис неоднократно видел его в компании с какими-то великовозрастными лбами, некоторые из которых явно уже закончили школу. Помимо всего прочего, говорили еще, что Василий чем-то занимается, правда, как правило, не уточняя, чем именно: может быть, боксом, может быть, чем-то восточным, а может быть и вовсе ничем. В любом случае, несмотря на свои весьма скромные габариты, драться он умел, хотя и не любил, стараясь все проблемы улаживать без мордобоя. Однако, в сколько-нибудь явном заступничестве за слабых он прежде никогда замечен не был, поэтому неожиданное его вмешательство в разгоравшийся между Лехой-мегафоном и Губбелем конфликт подавляющим большинством присутствовавших в сортире воспринималось с нескрываемым любопытством. Правда, были и недовольные. Кто-то, кажется, Стручок, разочарованно заныл:

– Ну че-е-е ты, Василий, пускай себе дерутся, а мы бы посмотрели.

– Избиение младенцев – это не драка, – назидательно изрек Василий, после чего вполне дружелюбно обратился к Мегафону:

– Ладно, Леха, не фраерись. Все ведь и так знают, чо ты у нас бык здоровенный. Ну, набьешь ему морду, а толку с того?

– Сам ты бык, – огрызнулся Леха, но спорить тем не менее не стал, нехотя водрузив свой зад обратно на подоконник. Леха боялся Василия. Когда полгода назад между ними в школьной столовой произошла ссора из-за места в очереди, Василий к концу уроков собрал такое войско, что Лехе не помогли и его деревенские дружки.

– А что касается тебя, – Василий повернулся к Веньке, – расскажи-ка нам поподробнее, о чем это ты тут только что свистел?

Вениамин весь напрягся, насупился.

– Чего свистел, я не свистел. На кой мне свистеть.

– Так ты что же, взаправду ходишь ночью на Черную Дорогу?

– Ну я ж сказал, хожу.

На лице Василия было написано неподдельное удивление. Венька слегка приободрился и добавил:

– Беру с собой нож, у нас дома есть такой длиннющий, мой папаша из армии привез, он там поваром служил, ну так беру этот нож – и нормально, иду с ним в лес. Вот, все.

– Да он лунатик, мужики, – не выдержав, пробасил Леха, – он в лес ходит, наверное, чтобы повыть на Луну, он придурок, – и Мегафон натужно заржал, надеясь, что и остальные его поддержат.

Однако, никто его не поддержал. Все взгляды были устремлены на Василия.

Получилась непродолжительная пауза. Василий о чем-то размышлял. Наконец, что-то надумав, он глянул в упор на Губбеля и сказал:

– Может быть, конечно, ты и говоришь правду, но ведь знаешь пословицу: доверяй, но проверяй. Вот мы тебя и проверим. Правильно, мужики? – Василий обернулся, как бы испрашивая одобрения общественности.

– Правильно! – одобрительно загудела общественность в лице мужиков.

– Тогда к делу. – Василий достал свой пионерский галстук, находившийся у него, как и у всякого уважающего себя восьмиклассника, в кармане, и помахал им перед носом у оробевшего было Веньки. – Видишь вот это? Сегодня в одиннадцать вечера, когда уже будет темно, ты придешь на торчок, возьмешь у меня этот галстук и почешешь на свою Черную Дорогу. Знаешь, там есть большой засохший дуб, около обрыва, где начинается овраг?

– Знаю.

– Так вот, обвяжешь нижнюю его ветку этим галстуком, понял?

– Понял.

– Тогда все.

Василий развернулся, окликнул своего товарища и направился к выходу, однако в дверях опять остановился, обернулся и произнес:

– Завтра утром, перед уроками, мы пойдем и проверим, все ли ты сделал как надо. И не вздумай пытаться нас обмануть, все равно расколем. Так что смотри…

Он сделал неопределенный жест, который можно было истолковать и как угрозу, и как выражение поддержки, и вышел из сортира.