Кто-то за дверью

Я смотрю на дуло револьвера, пляшущего в его руке, и уже собираюсь заткнуть уши; я не выношу стрельбы. Однако выстрела не последовало. И тут я вынужден с восхищением отметить хладнокровие Поля Дамьена, который, находясь под прицелом, не дрогнул и не отступил.

- Опустите оружие,- спокойно произносит он.- Франсуаза не только жива, но и приехала вместе со мной.

До боли закусываю губу. Вот этого я не предусмотрел!

- Да, она здесь, в нескольких метрах отсюда, в моей машине,- говорит Дамьен, направляясь к окну.- Можете убедиться собственными глазами.

Ганс неподвижно стоит посреди комнаты, не в состоянии сделать ни шага. Он в глубоком нокауте, хоть и удержался на ногах. А я теперь уже не знаю, что произойдет дальше. Я потрясен так же, как мой утративший память Ганс.

Вдруг, словно глотнув живой воды, он приходит в себя, приближается к окну, но тут же резко подается назад.

- Франсуаза,- лепечет он.- Да, это она! Она!

И снова его несчастный рассудок подвергается испытанию. Разумеется, он не может не узнать женщину, сидящую в машине Поля: это она,, светловолосая женщина с фотографий. Это Франсуаза, та, которая его обманула и которая, совершенно очевидно, продолжает его обманывать. Что ж, раз она, коварная, снова ему солгала, ввела в заблуждение, раз она тут, сидит себе в машине и поджидает этого мерзавца, своего любовника, значит, надо все пересмотреть, перерешить.

- Приведите ее! - неожиданно звучит его приказ. На неизменно спокойного Дамьена это не производит

впечатления.

- Нет,- говорит твердо,- по-моему, вы не владеете собой.

По согнувшейся фигуре Ганса, опустившимся плечам, поникшей голове я угадываю, как вдруг предельно напряглось все его тело. Он сделался похож на хищника, готового наброситься на свою добычу.

- Повторяю еще раз: приведите ее! - говорит он не повышая голоса, но непреклонным тоном.

- Об этом не может быть и речи,- произносит Дамьен с каменным спокойствием.

- Слушайте меня хорошенько,- не говорит, а шипит от ярости Ганс,- если вы сейчас же не пойдете за ней, я ее убью! Это ваш единственный шанс уладить дело. А я останусь здесь, у окна. Если вы попытаетесь бежать, улизнуть вместе на машине, я буду стрелять, я прикончу вас обоих! Вы хорошо меня поняли? Идите!

Я не узнаю Ганса. Это другой человек. Из жалкой тряпки, из слабого, судорожно вздрагивающего существа он превратился в безжалостного бандита. Его голос, отдающий приказания, звучит, как удары хлыста. Преступник пробудил гения зла, ненадолго задремавшего в нем, и вновь обрел себя. От его голоса, жестов, от всей его позы исходит необычайная властная сила.

Дамьен смотрит на револьвер, сжимающая его рука больше не дрожит. И Дамьену ясно теперь, что решимость этого человека ничто не поколеблет. Он сделает то, что обещал, не испытывая ни малейших сомнений, если ему не подчиниться.

Тогда Дамьен уступает и медленными шагами идет к входной двери. Легко вообразить, что творится у него в душе, как он отчаянно пытается найти спасительный путь. Но о каком пути может идти речь, если этот человек держит на прицеле и его, и Пюс?

Он уже выходит, когда Ганс кричит вслед:

- Оставьте дверь открытой!

И снова Дамьен вынужден повиноваться. Он исчезает из моего поля зрения. А Ганс тут же начинает действовать с той тщательностью, спокойствием и логикой, с какими иные отчаянные головы готовятся выдержать осаду. Он бесшумно приоткрывает окно, занимает удобную позицию, спрятавшись за занавесками, и направляет дуло револьвера в сторону набережной.

Услышав, как хлопает дверца машины, я подскакиваю на месте. Чувствую холодок в груди. Знаю, что это вышла из машины Пюс, что через несколько мгновений она появится здесь и будет вне себя от ужаса, обнаружив в "своем доме" вооруженного человека, назвавшегося ее мужем.

Пока она, оставаясь невидимой для меня, вместе с Дамьеном преодолевает короткое расстояние от машины до входной двери, Ганс медленно поворачивается вокруг собственной оси, не выпуская оружия из рук, и явно готовый стрелять, как только они появятся на пороге.

Первым входит Дамьен, желая, наверное, в случае чего, прикрыть Пюс. А вот наконец и сама Пюс вырисовывается, как мишень, в дверном проеме, вот моя жена, моя супруга,- все, что мне дорого в этом мире,- стоит, трепещущая, под защитой человека, который отнял ее у меня.

На мгновение прикрываю глаза. Мое смятение слишком велико. Рана, от которой я страдал долгие недели, еще не затянулась и причиняет невыносимую боль. При виде этих влюбленных, стоящих рядом, у меня появляется ощущение, будто в мою рану вонзили стальное лезвие. Почему же не стреляет Ганс Вамберг, чего еще ждет? Чтобы здесь, перед ним, они заключили друг друга в объятия, чтобы у нас на глазах она отдалась любовнику и вдвоем они представили трогательную картину преступной любви?

Открыв глаза, вижу испуганное лицо Пюс и ее изумленный взгляд, устремленный на Ганса. Она не шевелится, словно окаменела.