Кто ты, Эрна?

Артём поехал на мужика с душой моего отчима, сбил его с ног, тот так и остался лежать. Я держала папину голову, прикладывала платок, кровь была тёплая. Теперь и зрители убегали. Папа был в сознании, его тошнило. Я видела всё как в кино, как будто не в реале. Артём и два парня кинулись на чёрного. Завязалась потасовка. Я увидела наконец и физрука. Он, вместо того, чтобы разнимать драку и свистеть в свисток, болтающейся на груди, лил из шланга на лёд. Ото льда шёл пар. До меня только потом дошло, что вода горячая, что он лил кипяток. На льду началось какое-то общее молотилово. Кудрявый снял конёк и пошёл на Артёма.

Я крикнула как в боевике:

— Артём! Сзади!

Артём обернулся, поехал на кудрявого, и головой в грудь толкнул его. Сам упал, но и тот упал. Другой здоровенный, которого я не могла вспомнить, где видела, поехал на Артёма, но Артём от него стал уезжать, тот не смог его догнать. Артём вертелся вокруг нас с папой. Его здоровенные друзья Лёха и Влад тоже катились вокруг нас. Чёрный красавец больше ни на кого не нападал, он стоял и смотрел на пар на льду, на растекающуюся воду. В том месте, где кипяток растопил лёд, стояла Ника, сестра толстяка-музыканта. Чёрный змий в сердцах топнул коньком и пропал. Пропали и кудрявый, и тот, кем стал Стас и тот здоровенный, которого я никак не могла припомнить, где видела.

Вошла Эрна, она что-то держала в руках. Вначале она подошла к Артёму, что-то ему сказала. Он пошёл в сарайчик, где обитал физрук.

Эрна подошла к нам с папой:

— В сознании?

Я кивнула.

Эрна держала в руках термос:

— Надо рану промыть! — и стала лить на лёд около папиной головы.

— Он же заболеет!

— Не заболеет.

И мы очутились в Плывунах.

Ника проводила нас и пропала. А так впервые я видела в Плывунах столько теней. Они выползали из своих укрытий в стенах, становились на ноги, и скользили туда-сюда, обрабатывали папе голову. Он просто расшиб затылок.

— Сотрясение есть, — сказала Эрна. — Пусть полежит с недельку. Я его в кабинете заменю.

Папа мычал, видно благодарил.

— А разве так можно? Заменять?

— Мне, Лорочка, можно. Видела, как злятся?

— Да уж. Видела.

И тут я вспомнила того длинного, который был с тем, в кого переселился мой отчим! Он же танцевал на концерте вместо Артёма. Точняк! Этот долговязый, это он! Кажется он воюет против Артёма.

— Они так и будут охотиться на нашего ходока. Или мы их, или они нас.

— Как? — я знала, что война идёт, но всё равно было очень страшно.

— Надо их уничтожить.

— Кого?

— Их ходока. Ты же узнала своего отчима?

— Да, по движениям.

— Ну вот. Только он так хорошо катался… Это становится опасным для нас. Надо же: помощников себе взял этот проходимец.

— Проходимец — в чёрном костюме с полосками?

— Да, он. Отдохни, Лора. Вам надо побыть здесь. Чтобы папа окончательно пришёл в себя. Не надо пугать маму.

— Эрна! А что же нам делать? Что же?!

Эрна всё держала в руке термос. Она поймала мой взгляд и поставила термос на столик. Только сейчас я увидела, что мы находимся в огромной комнате. Она напоминала чем-то дачу, за окном щебетали птицы. Какой-то райский сад. Я перепугалась ещё больше. Может, Плывуны — это рай и мы уже в раю?

Эрна рассмеялась. Она сказала:

— Лора! Ничего дальше плохого не случится. Мы защитим нашего папу.

— Моего папу.

— Именно. Нашего плывуна. Всё из-за льда. Это всё из-за льда… Связь с вашим миром теряется…

Глава пятая Разговор «по душам»

Плывуны нас с папой разделили. Точнее я подумала о своих куклах, и тут же очутилась в мастерской. Но за окном по-прежнему сад.

— Папа! — позвала я. — Ты где?

— Тут! — раздался далёкий папин стон.

— Отдыхай, папочка, и я отдохну.

Вошла Эрна. После битвы на катке она не нервничала. Она была полностью в чёрном, что её стройную фигуру делало ещё длиннее. Эрна была босиком. Эрна улыбчивая как обычно. После битвы на катке она не нервничала. Об этом я и подумала.

— Ты считаешь, я не расстроилась?

Я молчала. Чего говорить, когда Эрна мысли читает.

— Но мы готовы к этому. Всё может случиться. Всё — пойми, Глория! Ты понимаешь?

— Понимаю. Но он же мог всех убить. Этот чёрный красавец, он же мог всех убить!

— Да. Но не убил же.

— Он попугать, да?

— Вот этого я сказать не могу. Он не любит вмешиваться, он любит нашёптывать. А разбираться представляет между собой людям. Он начинает, а потом клубок закручивается, нарастает как снежный ком. Он любит отправные точки. А тут, смотри, как разошёлся. Как он нашего ходока уделал!

— Но он же мой папа!

— Да, извини, твоего папу. И этот, твоя любовь…

Мне стало стыдно, но я спросила:

— Он тут?

— Да. Он тут. Не выпускать же его всего в крови. Ему нельзя дома в таком виде показываться. Вот он ходил по лезвию ножа. Если бы вовремя не подоспел Босхан Канурович, плохо бы пришлось как раз Артёму, а не твоему папе.

— Да уж вовремя… Где же вовремя?

— Но шланг идёт от подвала жилого дома. Надо было дотянуть, и к тому же кипяток, надо было к другому крану подключаться, а он по старой привычке… Он же заливал каток холодной водой, так что заминка, да, была.