Кто здесь власть? Граждане, государство и борьба за Россию

4 декабря, когда реакции на их предупреждения не последовало, Волощук с товарищами нанесли удар. Они объявили “День улитки” и сдержали свое обещание медленно курсировать на фурах по МКАДу – крупному шоссе шириной от десяти до двенадцати полос, играющему ключевую роль в транспортной системе города, – и фактически парализовать движение на нем. Причиной их гнева стала автоматизированная система “Платон”, предназначенная для взимания платы за проезд по дорогам с большегрузных автомобилей. С одной стороны, проблема заключалась в деньгах. Большинство бастующих дальнобойщиков были частными предпринимателями, которые вели свое небольшое дело и не могли переложить уплату налога на плечи клиентов. С другой стороны, от “Платона” разило коррупцией: за обеспечение работы системы отвечала частная компания РТИТС, контрольный пакет которой принадлежит Игорю Ротенбергу, сыну Аркадия Ротенберга, близкого друга и соратника Путина. Конечно же, РТИТС планировала удерживать крупную комиссию со взимаемого налога. На одном из бастующих грузовиков красовался баннер “Ротенберг хуже ИГИЛ” (и это вскоре после того, как Россия вступила в войну с ИГИЛ в Сирии).

Само собой, правительству не следовало идти на конфликт с дальнобойщиками. Организованные, сплоченные, привыкшие горой стоять друг за друга, они были как раз такой социальной группой, которая не станет мириться с введением неугодных мер. Но правительство уже это проходило. В 2005 году, когда была сделана попытка запретить праворульные автомобили – которых в России в то время было около 2 миллионов, в основном импортированных из Японии, – водитель Вячеслав Лысаков основал движение “Свобода выбора”, организовал автомобилистов, чтобы парализовать движение в центре Москвы, и добился отмены запрета. (Позже Лысаков вошел в состав “Общероссийского народного фронта” Путина, существующего параллельно с “Единой Россией”, и покинул собственное движение²⁵.) Правительство пошло на компромисс в ситуации с “Платоном”, сохранив систему (и тем самым выполнив свои обязательства перед Ротенбергами), но снизив тариф почти на 60 % и наложив мораторий на взимание штрафов за неподчинение.

Каким бы сильным и авторитарным ни было российское правительство, оно часто идет на уступки перед лицом организованных протестов – часто, но не всегда. В феврале 2017 года мэр Москвы Сергей Собянин озвучил планы по сносу 8 тысяч многоквартирных домов в черте города. Часть этих планов вызревала довольно давно: значительная доля жилого фонда города, в частности так называемых хрущевок, построенных в 1950-х годах, практически исчерпала свой ресурс, и многие дома пора было сносить. Однако в списки на снос еще ни разу не попадало такое количество зданий.

Несомненно, реакцию по этому вопросу также можно было предугадать заранее. Когда стало понятно, какие именно дома вошли в списки на снос, сформировалась группа собственников квартир – конечно же, на Facebook, – которые задались целью помешать осуществлению планов по реновации. По нашим данным, к апрелю в онлайн-движении принимало участие 3 тысячи активных пользователей, а к июлю их число достигло 8 тысяч. На улицах, по данным правительства, только в первую половину мая прошло около 500 протестов, в общей сложности собравших целых 35 тысяч человек²⁶. Городское правительство пошло на частичный компромисс и сократило списки, оставив в них 4543 дома, а также позволило собственникам квартир голосовать: дом отправлялся под снос только с согласия как минимум 60 % собственников. В итоге за реновацию проголосовали жители 4079 домов, поэтому в следующие несколько лет около 900 тысяч москвичей будут переселены в другое жилье – добровольно или принудительно²⁷. Несогласным с реновацией остается только надеяться, что им повезет больше, чем Эппле с соседями повезло с парком.

“Зимой в районном совете решили, что нужно поторапливаться, ведь мы блокировали грузовики каждую вторую ночь, все уже устали, а водители со стройки начали увольняться с работы, – вспоминал Эппле. – Тогда полиция стала действовать жестче. Прямо под Новый год нас хотели арестовать и посадить на пятнадцать суток. Всех до единого. Не только активистов, но и случайных людей, которые очень перепугались. Вначале, летом, все просто удивлялись, что нас так много. Мы и ночами никуда не уходили. Чувствовалось воодушевление, а не страх. Потом они привели полицию и частные охранные фирмы. Все стало серьезнее. Люди здесь не забывают, что на стороне государства сила, и знают, что лучше ни во что не вмешиваться”.

Народ против Димона