Кто здесь власть? Граждане, государство и борьба за Россию

Учитывая вопросы конфиденциальности и зачастую анонимный характер социальных сетей, сложно многое сказать о людях, входивших в эти сети, однако, поскольку мы наблюдали за оппозицией на протяжении некоторого времени, нам кое-что известно об их взаимодействии с ней. Примерно 20 % человек, активных в 2017 году, были активны также в 2012–2015 годах, причем наибольшая их доля происходила из групп, связанных с “болотным” и антивоенным движением. Как ни странно, самую сильную подпитку из старых оппозиционных групп получило движение против реновации, которое не позволяло Навальному подняться на сцену, подчеркивая свою аполитичность³⁹. Сеть Навального, напротив, чуть лучше справлялась с привлечением новичков⁴⁰. Кроме того, в 2017 году между двумя движениями наблюдался сильный перехлест⁴¹.

Помимо собранных на Facebook данных – которые в основном показывали организационную активность, но не были сфокусированы на протестах, – мы следили за подготовкой и проведением весенне-летних митингов в Twitter (в целом более чувствительном к конкретным протестам и митингам, чем Facebook) и собрали с марта по июнь 2017 года около 110 тысяч твитов. Как и в случае с движениями в целом, между участниками конкретных митингов наблюдался значительный перехлест⁴². Так, митинги Навального – и даже Ходорковского – собрали значительное число сторонников весенней мобилизации. В то же время движение против реновации, судя по нашим данным, обеспечило лишь 3 % участников на митингах в День России.

Одна из причин такого различия кроется в структуре протестных сетей. Еще в 1970-х годах социологи поняли “силу слабых связей”, описанную Марком Грановеттером. Как показал Грановеттер, в то время как сильные связи в обществе помогают поддерживать сплоченность и солидарность, тенденция взаимодействовать в первую очередь с хорошо знакомыми людьми и людьми, которые хорошо знают других ваших собеседников, часто приводит к тому, что люди начинают меньше взаимодействовать за пределами своего непосредственного круга общения. В связи с этим сообщества с относительно слабыми связями – где не все друг друга знают, но где большее число людей готово устанавливать большее число контактов – обычно лучше справляются с мобилизацией, поскольку им проще обращаться к потенциальным сторонникам и широко распространять свои идеи.

Анализ сетей Навального и противников реновации позволяет предположить, что движение Навального характеризуется значительно более слабыми связями, а следовательно, оказывается гораздо сильнее с точки зрения мобилизации, чем движение против реновации. По одной оценке, сеть противников реновации на Facebook была в три раза плотнее сети Навального⁴³. Иными словами, гораздо больше взаимодействий в сети противников реновации происходило между людьми, которые и так много общались друг с другом, в то время как активисты Навального обращались к более широким слоям населения, тем самым привлекая более разнородных сторонников. По другой оценке, сеть противников реновации в Twitter – который, вероятно, лучше подходит для распространения мобилизационных сообщений в пылу протеста – была почти в четыре раза плотнее сети Навального⁴⁴. И снова это значит, что онлайн-сети Навального значительно лучше доставляли информацию новой аудитории, в то время как сообщения противников реновации чаще вызывали резонанс лишь среди примкнувших к движению людей⁴⁵. Таким образом, практически по любым параметрам, известным (безусловно, несовершенной) науке анализа сетей, движение против реновации – стремившееся к аполитичности и вместе с тем открытости для тех, кто не разделял взглядов Навального, – на самом деле в структурном отношении было менее открытым и разнородным, чем сообщества, которые сформировались для митингов “Он вам не Димон”, для протестов в День России и даже для организованных Ходорковским протестов #Надоел.

Но если смотреть на содержание – изучать, что говорили сети, а не кому они это говорили, – то сети оказываются поразительно похожими друг на друга. Систематический анализ лексики, использовавшейся в собранных нами сообщениях из сетей в Facebook и Twitter, показывает заметное сходство в языке разных сообществ в пределах одной платформы – здесь стоит оговориться, что язык Facebook и Twitter, как правило, различается (само собой, Twitter требует более коротких слов и предложений)⁴⁶.