Кто здесь власть? Граждане, государство и борьба за Россию

Конечно, скептики могут возразить, что с учетом новейшей истории переход России к демократии не слишком вероятен. Этот аргумент тоже не лишен рационального зерна. В господствующем нарративе российской истории подчеркивается отсутствие сильных институтов, независимых от имперского трона, что делает британский и американский сценарий невозможным (хотя в другом изложении в той же истории можно найти немало примеров таких институтов, возникавших в разные времена в разных местах России). Россия также пребывает в сильной зависимости от экспорта нефти, газа и других природных ресурсов, а такие государства (политологии называют их “государства-рантье”), как правило, характеризуются стабильностью политических систем. Они остаются демократиями, если были демократиями, когда нашли нефть (Норвегия), и остаются автократиями, если были автократиями, когда начали эксплуатацию природных ресурсов (Саудовская Аравия). Демократия также может установиться под давлением из-за рубежа. Так, Европейский союз оказал серьезное влияние на формирование демократической повестки во многих странах бывшего коммунистического блока. Но здесь причин для оптимизма тоже мало. Россия велика и вполне способна позаботиться о себе в экономическом и военном отношении, поэтому связи с Западом и иностранные стимулы могут лишь незначительно подтолкнуть ее к выбору более демократического пути. (Стоит также отметить, что некоторые постсоциалистические страны, в наибольшей степени испытавшие прямое влияние Запада, включая Венгрию и Польшу, в последние годы перечеркнули многие свои демократические достижения.)

И все же в России наблюдается множество связанных с демократизацией факторов, которые делают страну весьма перспективным кандидатом для трансформации. Пожалуй, важнее всего тот факт, что в России очень высокий уровень образования и относительно высокое благосостояние, а эти характеристики, как правило, становятся предвестниками установления демократического режима. В 2016 году, по оценке Всемирного банка, доход на душу населения в России составлял 9720 долларов, что позволяет отнести ее в группу стран “с доходами выше среднего уровня” по классификации банка. Россия занимала 52-е место в мировом рейтинге стран по доходу на душу населения. Среди 51 государства, расположившегося на более высоких позициях, лишь пять – Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Бруней, Саудовская Аравия и Турция – не были демократиями.

Более того, богатство и образованность России показывают наличие в российском обществе глубинных структур, которые обычно считаются опорами демократии. Хотя после падения коммунизма в России наблюдается высокий уровень неравенства, масштабы бедности значительно сократились. В 2016 году доля россиян, живущих в бедности (по определению Всемирного банка), составляла 13,4 %, в то время как в 2000 году их было целых 29 %. Это значит, что в России есть многочисленный средний класс – даже если этот средний класс в гораздо большей степени работает на государство, чем в большинстве демократических стран, – а многочисленный средний класс многие ученые считают одним из главных двигателей демократизации. Вместе с тем российское гражданское общество, сыгравшее важную роль в искоренении советской системы, в постсоветский период также продолжило развиваться. Хотя известно, что гражданское общество в России сталкивается с целым рядом трудностей, ум, смекалка, креативность и отвага активных россиян очевидны любому, кому довелось побывать в России.

В связи с этим базовая структура российского общества и экономики не делает демократию ни невозможной, ни чрезвычайно вероятной. Россия может пойти любым путем – как путем демократизации, так и путем сохранения автократии. В среднесрочной перспективе – в следующие лет десять – глубинные социальные, экономические и исторические факторы не приведут Россию в демократический лагерь, но и не поставят крест на развитии демократии. Результат определит политика.

…и не в культуре…

Мы также не говорим, что россияне каким-либо образом – культурно, психологически, генетически или еще как-либо – предрасположены к жизни при сильной власти. Как мы отметили в пятой главе, в прошлом некоторые исследователи утверждали, что россияне (или советские люди) имеют коллективную и личную антидемократическую ориентацию, которая для них непреложна и фундаментальна. Стоит подчеркнуть, что это не более чем миф – и свидетельства, приведенные на страницах этой книги, говорят не в его пользу. Мы не хотим сказать, что все россияне в душе демократы. Как и большинство народов, россияне относятся к демократии по-разному, а их взгляды меняются под влиянием момента и обстоятельств. Однако нет оснований полагать, что россияне в этом смысле в корне отличаются от американцев, западноевропейцев или кого угодно еще.