Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828

Турецкий разведчик или, если угодно, шпион — Брамжогло Никос Никандрович, он же Никандрос Никандросович. Брам-жогло — это несколько видоизмененное Байрам-оглу. На приеме у Воронцова он почему-то предстал в непривычном виде, остриженным короче обычного. И тогда у него открылся нижний край родинки на виске. Натан посчитал ее похожей на кляксу. Но клякса ли, звезда ли — суть образы сходные; можно сказать — идентичные. К тому Брамжогло как раз выглядел на 25+23 = 48 лет.

Понятно, почему Брамжогло носил длинные волосы. Человеку его профессии приметы, вроде родимого пятна, вредны. Но вот зачем он постригся к приему? Зачем? Вопрос… Горлис вспомнил, что он сам сперва не узнал коллегу Никоса Никандровича в таком виде, стриженым, в модном цилиндре. Возможно, именно это было задачей преображения. Но из-за чего, из-за кого? Так, а что еще случилось на том приеме? Был отравлен полковник Гладкий…

Так вот он и есть виновник преображения Никоса Никандровича! Видимо, Байрам-оглу где-то на Балканах виделся с Гладким — в административных центрах. Или, может, во время военных действий в Греции или Сербии. Знакомство было не очень близким. Но всё же турок опасался, что Осип его узнает. Однако и не приходить на торжество тоже остерегался, дабы не вызывать подозрений. Потому закамуфлировался. Но, вероятно, Гладкий на том вечере бросил на Брамжогло излишне пристальный взгляд, может быть, на самом деле совершенно случайный, ничего не значащий. А тот решил, что будет надежней отравить неверного двухбунчужного казацкого пашу. Заодно в Стамбуле похвалят за казнь предателя. Но Осип, взяв отравленный бокал с вином, пошел выяснять отношения с Кочубеем. И это, в сумме с быстрыми решительными действиями Степана, его спасло. А заодно стало причиной подозрений в адрес Кочубея.

Что еще, что еще? Думай, Натан, думай! Да, еще вспомнилось, как испуган был Люсьен, когда Горлис задавал ему вопросы о загадочных узлах. Похоже, Люсьен этого не просто так испугался, но потому что неподалеку сидел, ожидая своей очереди, Брамжогло. Значит, он был с ним связан… Так, так, так… Байрам-оглу работал в Вене. И там, вероятно, общался с куафёром Леонардом. И тогда же узнал о его сыне Люсьене. Работал ли Леонард на османов, живя в Одессе, непонятно. Но предположительно Отье оставил сына знакомым на перевоспитание в Лемберге в 1814 году. А может, и присоветовал отдать мальчика в ученики к парикмахерам. Семейные склонности у того развились в лучшем виде. После чего Люсьен Асколь мог уже зарабатывать на жизнь самостоятельно. Не только в Лемберге, не только в Вене — по всей Европе. Кто знает, может, Люсьен и до Парижа добрался, но, обидевшись на отца, не стал искать его, не хотел с ним общаться.

И где-то в Европе на свою беду Люсьен пересекся с Байрам-оглу. Османские посольства работали в Вене, Берлине, Париже, Лондоне аж до начала Греческой революции, то есть до 1821 года. Люсьену было уже 19 — взрослый мужчина. Да, а кто, кстати, сказал, что турок обязательно действовал под посольским прикрытием? Он мог зваться любым другим именем, хоть Николя Брамжон, хоть Микаэль Брамшолль и работать где угодно. Люсьен Асколь подпал под его влияние, стал зависим от него. Турок помог ему выправить новые документы со звучной аристократической фамилией Люсьен де Шардоне. И далее использовал талантливого обаятельного юношу для своей работы. Модная парикмахерская — прекрасное прикрытие и всегда самые свежие новости, в том числе от жен видных чиновников, сановников, военных.

И вот еще. Поэт Пушкин уехал из Одессы посреди 1824 года. Через год исчез египтянин Морали, которого Достанич подозревал в работе на османов. А в 1826-м в Одессе появились, как бы по отдельности, Люсьен де Шардоне со своим салоном в центре города и яркий ученый человек Брамжогло, почти сразу приглашенный Орлаем на работу в Ришельевский лицей, который тоже в самом центре городской жизни. Причем приглашен в Лицей этот турок был заслуженно, ведь он поистине блестяще знает Новый Завет на койне[75], Септуагинту[76], вообще — древнегреческий. А уж как он рассказывает о сих предметах!..

Тут Натан вдруг подумал, что Байрам-оглу, он же Брамжогло, может быть, по происхождению никакой не турок, а грек. Вот ведь и Омер-паша на самом деле, как все знают, фанариот Вриони, только принявший иную веру и с тех пор верный не малой своей родине, а большому государству, империи. Подлинное имя этого Байрам-оглу — Брамжогло, вполне может быть — Гиосаргия или Гиосаргиос[77].