Кубок Аркесилая в контексте: Греческое взаимодействие с погребальным искусством позднего периода

Этим недостаткам, несомненно, способствует тот факт, что предыдущие наблюдения о сходстве между чашей Аркесилая и египетскими сценами взвешивания были основаны исключительно на примерах Нового царства, датируемых второй половиной второго тысячелетия до нашей эры. Бордман (Boardman 1958) проводит сравнение с гробницей Нового царства Неферронпет, и подобные примеры росписи гробниц были основной точкой отсчета для Лейна и Пухштейна. Брессон (Bresson 2000, 90–1) и Шаус (Schaus 2006, 177) используют одни и те же два текста Нового царства, Папирус Ани и Папирус Хьюнифера. Шаус отмечает, что художник Аркесилая, скорее всего, получил доступ к таким рисункам через что-то вроде "книги образцов" или общеизвестных знаний, чем через посещение гробницы; однако все примеры взвешивания сердца в других образцах информации, которые он упоминает, датируются на 400–900 лет раньше, чем чаша Аркесилая.[36] Подобное использование свидетельств, удаленных на сотни лет от даты создания чаши Аркесилая, в другом месте было оправдано ссылками на общую тенденцию к архаизации в искусстве Позднего периода (Bresson 2000, 93; Boardman 1958, 9). Как показано ниже, до некоторой степени наблюдение архаичных привычек является точным (Russmann 2010, 944). Тем не менее, более четкое понимание того, как архаизирующая тенденция в египетском искусстве позднего периода пересекалась с передачей египетских мотивов лаконским художникам, является достижимым и полезным.

Погребальные папирусы использовались, чтобы проиллюстрировать в этой статье обсуждение связи чаши Аркесилая с египетским искусством, отчасти по практическим соображениям.[37] Однако именно египетские гробницы представляют собой широчайшее свидетельство греко-египетских взаимодействий шестого века в контексте погребального искусства, и имеет смысл начать с их обсуждения. Египетские члены царской семьи и элита часто украшали стены своих могил и погребальные часовни идеализированными изображениями жизни умерших и иллюстрированными отрывками из погребальных текстов, связанных с успешным переходом в загробную жизнь. Использованные сцены включали иллюстрации как взвешивания сердца, предложенного здесь и рядом других ученых в качестве модели для чаши Аркесилая (Puchstein 1880; Bresson 2000; Schaus 2006; и Mei 2013), так и взвешивания товаров, примеры Нового Цырства которых Бордман (Boardman 1958) и, вероятно, Лейн (Lane 1933-194), связали с чашей Аркесилая.

Ключом к представлению причинно-следственной связи между росписью гробниц и чашей Аркесилая является тот факт, что, хотя роспись гробниц в Египте резко сократилась после Нового царства,[38] она вернула себе популярность в третьем промежуточном периоде и позднем периоде, что совпало с возобновлением строительства гробниц, использование погребальных амулетов среди групп с разным социальным статусом и украшение элитных гробниц изображениями погребальных обрядов и верований, ранее ограниченных царской семьей (Li 2010; Taylor 2010b; Stammers 2009). В течение третьего промежуточного и позднего периодов монументальная погребальная деятельность была широко распространена за пределами Фиванского некрополя. Богато украшенные гробницы, часто со значительными надстройками на поверхности, были построены в обширном некрополе Саккара, недалеко от Мемфиса, и даже в отдаленных районах, таких как важный торговый и военный пост в оазисе Бахария (Hawass 2000; Bassir and Sherbiny 2014, 171–171). 89; Fakhry 1942, 65–93). Многие члены царской семьи и некоторые представители элиты, ранее находившиеся в гробницах за пределами города, теперь были погребены в хранилищах или часовнях храмовых комплексов, примыкающих к городским и дворцовым объектам, центральным для административной и религиозной организации Египта, например, в Танисе и Саисе (Taylor 2010b, 223–6; Dodson 2010, 821; Naunton 2010, 131; Dodson 1988, 221–33; Montet 1947). Помимо строительства новых гробниц, гробницы Старого и Нового царства, а также недавно построенные, очень широко использовались повторно (Bard 2015, 306–8; Dodson 2010; Wilkinson 2016, 347–59; Taylor 2016, 360–72; Aston 2003, 138–55). Эти изменения ознаменовали как популярное возрождение щедрой погребальной деятельности, так и сближение религиозной и погребальной сфер.