Кубок Аркесилая в контексте: Греческое взаимодействие с погребальным искусством позднего периода

Погребальные папирусы могут помочь нам решить или, по крайней мере, обойти обе проблемы. Третий промежуточный и поздний периоды привели к значительному увеличению объема погребальных папирусов, производимых и используемых в контексте погребения (Taylor 2010b, 220–37). Эти папирусы использовались более широким кругом социальных групп, чем когда-либо прежде, и все больше фокусировались на иллюстрациях погребальных текстов, а не на копировании самого текста заклинаний. Изображения взвешивания сердца на погребальных папирусах обычны и часто очень подробны, поэтому один папирус мог содержать все элементы, которые, как утверждалось, повлияли на украшение чаши Аркесилая. Папирус Негемесратави (рис. 3), например, содержит почти все основные детали, обнаруженные на чаше Аркесилая. Несмотря на увеличившееся производство, правильная отделка этих предметов была явно выполнена с особой тщательностью. Можно найти несколько папирусов позднего периода, сочетающих мемфеские носители с заклинаниями, происходящими из фиванской традиции (Mosher 2010, 123–72). Это, по-видимому, привело к некоторому смешению местных теологий и традиций в погребальных текстах (Taylor 2010a, 272; Manassa 2007). Еще более важна демонстрация того, что это было не только украшение гробницы, которое было записано и перевезено в Мемфис для обеспечения переселения чиновников при XXVI династии, но и более широкий корпус рисунков, связанных с фиванскими погребальными традициями. Возможно, учитывая разделение труда в погребальной индустрии (Goelet 2003, 13–14), те, кто отвечал за иллюстрирование сцен взвешивания сердца, работали над дизайном таких сцен для различных образцов информации с перекрывающимися темами (Massana 2007, 411).

Таким образом, книга с образцами шестого века могла содержать достаточно подробное изображение сцены, которое можно было использовать в качестве модели художника Аркесилая. По-прежнему кажется маловероятным, что такие предметы можно было бы легко найти на рынке где-нибудь вроде Наукратиса. Тем не менее, грек, чей особый интерес к погребальным мотивам уже был пробужден благодаря взаимодействию, будь то из первых рук или через рассказы, с элитной погребальной культурой Египта, вполне мог бы приобрести либо "книгу образцов'', либо настоящий погребальный папирус, возможно, незаконно приобретенные во время широко распространенной практики повторного использования гробниц, расчистки и грабежа. Альтернативным и более простым повествованием было бы то, что обширное повторное использование и опустошение гробниц в поздний период в сочетании с увеличением производства погребальных папирусов могло привести к тому, что погребальные папирусы или книги с образцами достигли вторичного рынка для использования в качестве письменных или упаковочных материалов. Пример, показывающий взвешивание сердца, мог привлечь внимание проезжающего мимо путешественника или торговца, или был случайно приобретен при покупке папируса, а позже понравился. Папирусы, таким образом, кажутся правдоподобным средством передачи мотивов между египетским искусством и греками.

В общем, художник Аркесилая был наиболее правдоподобно проинформирован о взвешивании сердца с помощью переносимой модели, привезенной в Лаконию из Египта. Приобретение могло быть случайным, но, возможно, было вызвано интересом к возрождающейся египетской погребальной традиции, и особенно к ее элитным гробницам, который мог быть результатом либо личного путешествия, либо разговора с другими путешественниками и наемниками.

Выводы

На чаше Аркесилая изображен Аркесилай, царь Кирены, контролирующий взвешивание товаров, которые, скорее всего, являются сильфием. Подписи в этой сцене служат для того, чтобы подчеркнуть процесс приобретения и обмена. Предполагается, что этот необычный сюжет был выбран и подробно описан, чтобы обмен чашей мог служить отражением и укреплением межличностных отношений, подчеркивая связь между коммерцией и потреблением. Ценная чаша для питья, высокий, экзотический статус, который она подчеркивает для сильфия, и использование сильфия в качестве ингредиента для пиршества связаны друг с другом таким образом, что коммерческие отношения соединяются с подобиями в выражении статуса и идентичности, построенных через совместные приемы пищи. Контрагенты в этих отношениях предварительно были описаны как восточно-греческий (покупатель) и этрусский (получатель), возможно, с совместными инвестициями в обмене сильфием между Северной Африкой и Этрурией. Придя к такому выводу, я утверждал, что предыдущие интерпретации сюжета чаши, включая сатиру, политическую критику или изображение реального киренского рынка, либо несовместимы с нормами производства и обмена лаконской керамики, либо предполагают слишком странные и специфические ориентиры для этрусского обладателя чаши.