Кудесница для князя

В ствол сосны ударила стрела, Елдан бросился в сторону, повалил Таскув наземь, прижал ладонью. Женщины без лишних команд растянулись рядом, подвывая от страха. Охотник выпрямился и выстрелил. Вновь пригнулся, укрываясь за редким кустом. Рядом в землю воткнулись несколько стрел. Евья и Эви начали отползать подальше, пятясь. Елдан выждал, встал на колено и выстрелил ещё раз. Вдалеке тихо охнули, затрещал валежник под тяжестью упавшего тела.

– Быстро! – скомандовал он, за шиворот поднимая Таскув.

Чем дальше они уходили, тем тише становился шум схватки в лагере. А вскоре и вовсе пропал, поглощенный шорохом дождя и треском веток под ногами. Таскув бежала за Елданом, иногда спотыкаясь, пытаясь совладать с дыханием, что так и норовило сбиться в хрип. На глазах закипали слёзы. И хорошо бы не думать о том, что там сейчас происходит, но эти мысли не оставляли голову. Тяжело ли ранен Смилан? Как там Унху? И сыновья Елдана. И Отомаш… Да любого муромчанина будет жаль, если случится страшное.

Глухой удар. Елдан будто споткнулся, почти упал, выпуская руку Таскув, но удержался на ногах. В его правом плече чуть выше лопатки застряла стрела, пройдя, однако, насквозь. Охотник резким жестом приказал женщинам убраться в сторону. Вынул из-за пояса нож и метнул в развороте левой рукой так же ловко, как сделал бы это правой. Человек, который прятался за кустом болотного багульника, запрокинулся на спину, не успев, наверное, ничего понять.

Елдан обломил древко стрелы, вытащил её и бросил, не глядя, под ноги. Даже слова не сказал, просто рысцой побежал вперёд, и ничего не оставалось, как поспешить за ним. Ноги начали увязать в податливой земле, заросли багульника стали плотнее, тут и там замелькали поначалу редкие островки осоки и рогоза. Но скоро они уступили место покрытой травянистыми кочками прогалине. Елдан остановился, хватаясь за раненое плечо, осмотрелся.

– Обойдём по краю, – бросил коротко и двинулся на север.

Болото, которое подступало к самому руслу Северной Сосьвы, тянулось далеко во все стороны. Стихла непогода, рассыпались блики по влажной траве и листьям. Солнце уже перекатилось на западную сторону небосклона, а ему всё не было конца. Места здесь дикие, нехоженые. И Таскув всерьёз опасалась, как бы не налетели они ко всем прочим неурядицам на какого вепря, а то чего похуже: на медведя. Елдан-то охотник из лучших, но и он уже терял силы, хоть Таскув почти на ходу успела перевязать ему плечо тряпицами, которые были в заплечном тучане Евьи. Но погони пока не было, и невольно все начали замедлять шаг. Навалилась тяготящая усталость, болото всё тянулось, то почти полностью покрытое водой, то на вид безопасное – а пощупаешь ногой кочку, проседает, словно гриб-дождевик.

Охотник не забывал посматривать на небо, и в душе теплилась надежда, что всё ж не заплутают. А ещё, что шаман Лунег, даже обладая звериным чутьем, не сможет выследить Таскув. Ведь их следы уже затерялись в болотах.

Как сбежать подальше от опасности ни пытайся, а на ночь устраиваться надо. Елдан выбрал место для ночлега, а женщины быстро насобирали веток для костра. Скоро огонь, умело разведённый охотником, озарил поляну, разогнав уже осевшие на лес сумерки. Повечерять оказалось нечем: где уж тут о еде позаботиться, когда свою жизнь все спасти старались.

А потому всё просто выпили вскипяченной на огне воды. Будет воля богов, завтра придут к остякам. До ближайшей их деревни осталось не так много вёрст.

Таскув взялась промыть наконец и хорошо перевязать плечо Елдана. Тот почти и не морщился, и не гляди, что насквозь продырявили. Оно так даже и лучше: наконечник доставать не надо.

– А шаман зырянский упорный, – проворчал охотник, вновь надевая рубаху с кровавым потёком во весь рукав.

Таскув только вздохнула,вспомнив последнюю с ним встречу. Обратись он к ней с добром, попроси помощи, возможно, она и смогла бы ему помочь. Не излечить совсем: это невозможно – но сделать так, что он прожил бы ещё несколько зим. Может, даже десяток. Но он решил поступить скверно, пойти по пути зла и крови. Нечего его жалеть.

– Он очень жить хочет, – проговорила она тихо.

Елдан хмыкнул.

– А мы не хотим? Вот доберёмся домой, а там соберу людей и потреплем зырян хорошенько, чтобы не забывали, с кем связываются. Может, и род Мось за нами пойдёт.

– Нехорошо снова распри развязывать, – постаралась вразумить его Таскув.

– Он сам до этого довёл!

И не поспоришь ведь… Толком поспать не удалось, хоть Таскув и задремала ненадолго, привалившись спиной к толстой сосне. Все прислушивались, не нагонит ли их кто. Эви тихо разговаривала с матерью, сидя чуть поодаль, и несколько раз слух улавливал в её словах имя Унху. Показалось, Евья отвечала ей с укором: может, потому что всё ж та привязать его накрепко к себе сразу не смогла, а может, из-за того, что вообще ввязалась.

Осознание того, что натворили, порой приходит много позже радости от того, что всё удалось, как задумано.