Куйбышев

…Следствие закончено. Выступает прокурор. «Есть все основания утверждать, что суд имеет дело с социал-демократической организацией. Надлежит применить статью 126… Четыре года каторги…»

Последнее слово подсудимым. Мы сидели на скамье по алфавиту. Первым должен говорить Абрамович — Шанцер.

«Господин Абрамович, хотите ли вы воспользоваться последним словом?» — «Пожалуй, воспользуюсь».

Он начинает речь сначала несколько вяло. Мы смотрим на него с недоумением. Потом постепенно расходится, и зал оглашается такой речью, какую, я думаю, едва ли слышал когда-нибудь омский суд. Это была не оправдательная речь, а речь обвинителя против полиции, против ее методов, против самодержавия. Естественно, Шанцер не перегнул палки в части обобщений и атак царского строя. Но это сквозило в каждом его слове. Полицию он так разделал, что от нее не осталось живого места. Воровство, подлоги, кумовство — все это было им использовано, и использовано необыкновенно ярко и полно. Даже мы, знавшие Шапцера уже в течение пяти месяцев, слушали его раскрыв рот. Тюремная обстановка не давала повода для проявления его столь большого, столь исключительного ораторского таланта. Я в жизни своей не встречал такого большого оратора!

Дальше началась перекличка по алфавиту остальные обвиняемых. Все мы отказываемся от права воспользоваться последним словом. Доходит очередь до Попова. Ой берет слово и не столь талантливо, не столь горячо, Во с поразительной логикой, более детально доказывает те положения, которые только что привел в своей речи Шанцер.

Суд удаляется на совещание…

Наконец нас ведут в зал заседания. Команда: «Встать, «уд идет!»

Председательствующий читает приговор. «Признать всех обвиняемых… по 126-й статье Уголовного Уложения оправданными за неимением доказательств. Признать всех обвиняемых виновными по 124-й статье Уголовного Уложения и приговорить каждого к одному месяцу крепости».

Мы вернулись в камеру. Может быть, это было продиктовано молодостью (мне еще не было 18 лет), но я был страшно огорчен этим приговором: или воля, или каторга, а то вдруг один месяц крепости!»

Валериана насколько возможно утешает генерал-губернатор Степного края Надаров. Приговор военного суда — насмешка над ним, генерал-губернатором. Аз воздам!

Куйбышеву, всем другим участникам процесса приказано немедля отправляться в административную ссылку. Под неусыпный надзор полиции. Там кто к чему себя предназначает. Для борьбы или для смирения.

= 5 =

Все с интригующим грифом: «Секретно. Совершенно доверительно».

Начальник томского охранного отделения в Санкт-Петербург. Двадцать четвертого мая 1907 года (это два неполных месяца после процесса в омском военно-окружном суде):

«Имею честь представить Департаменту полиции, что главными руководителями и пропагандистами «военной организации при Томском Комитете Российской Социал-демократической партии», по агентурным сведениям отделения, являются нижеследующие лица: студенты-технологи Георгий Артуров-Крауз, Владимир Михайлов Сафьяников, без определенных занятий Валериан Владимирович Куйбышев…»

Директор департамента полиции в Томск. По телеграфу пятого июня:

«Военную организацию эсдеков ликвидировать без всякого отлагательства. Обыски самые тщательные. Аресты независимо от результатов обысков безусловные».

Из Томска в Санкт-Петербург. Депеша около полуночи седьмого июня:

«Не имеющий определенных занятий Куйбышев в конце мая выбыл в Петропавловск. О чем сделано надлежащее сообщение».

Сообщение — бумага. Казенная, пронумерованная, а все-таки бумага. В какие руки попадет — такая и польза. В Петропавловске чины вовсе не расторопные, мыслей небогатых. Полный месяц в соображение взять не могут, что внезапно объявившейся в городе издатель предерзкой газеты «Степная жизнь» есть разыскиваемый во всех местностях империи враг престола Куйбышев Валериан. Приходится самому губернатору взять на себя труд газету закрыть[4]. Смутьян фюйть! Опять из рук ушел. По прошествии времени узнается: из Петропавловска перемахнул в Каинск, из Каинска в Томск, из Томска в Челябинск будто…

Еще один поступок предерзкий. Занесенный в розыскной по империи список, Куйбышев перед началом осенней сессии подает прошение в Томский технологический институт. Неловко за господина директора, начертал он резолюцию: «Зачислить на 1-й курс!» Ноября тринадцатого числа пришлось ему писать в окружной суд. Опять же совершенно доверительно. «Уволенным из числа студентов Томского технологического института считается Валериан Куйбышев, и его документы высланы через Каинское уездное полицейское управление…»

Бог с ними, с теми документами. Они Валериану сейчас ни к чему. В Петербурге он сдал на прописку совсем другой «вид на жительство». Отличный паспорт на имя Андрея Степановича Соколова. Ни одна буква не исправлена. Все в полной неприкосновенности.