Кукла Баю-Бай

Я потянулась было приласкать Антонию, но невидимые руки отбросили меня обратно – на то место, где я только что была. Антония зажала ладони между коленями, а подбородок прижала к груди, так что нельзя было увидеть глаз.

– Бедная, бедная Люси! – Я обернулась на знакомый голос. Баю-Бай сидела, прислонившись спиной к стене, и её замшелые зубы сверкали, как заплесневелый рот светящейся тыквы на Хеллоуин. – Ей нужна любовь. Любой ценой, даже если ради этого придётся разбить мне голову об стену. Но меня так просто не разобьёшь!

Я уставилась на Баю-Бай. Теперь стало ясно, почему невидимые руки меня отпустили. Она знала, что я попытаюсь избавить от неё Антонию. И хотела, чтобы сестра это видела. Чтобы ещё больше настроить её против меня.

Я почувствовала себя опустошённой, словно гнилое бревно. Моя сестра не станет ни слушать меня, ни говорить со мной. Она мне не верит. И не желает иметь со мной ничего общего. Я потеряла её.

А Баю-Бай смотрела на меня, злорадно сверкая глазами:

– Вот, видишь, Антония? Только грубость и враньё! – сказала она. – Хватит, наслушались. Пора и честь знать.

За моей спиной распахнулась стеклянная дверь. А там, где прежде была лишь сплошная стена, возникла металлическая дверь из моего сна. Она точно так же была покрыта рыбьими костями и лианами. Но теперь правый край двери удерживали четыре ржавые задвижки.

Верхняя из них стала открываться с пронзительным скрипом: скри-и-и-и. И сразу из-за двери хлынула грязная вода. Я практически ощущала, как ледяная жижа заполняет мои лёгкие.

За окном яркая молния ударила в берёзу и отломила толстую ветку. Свет в комнате мигнул и погас.

Открылась вторая задвижка. Скри-и-и. В темноте зазвучал глиняный голос Баю-Бай:

– Антония теперь со мной. Отныне и навсегда. На её месте должна была быть моя дорогая Розетта, но она предала меня. – Баю-Бай зарычала, как собака, готовая укусить. – Она оказалась глупой и слабой. Ничуть не лучше той гнили, что заразила этот мир. Ничуть не лучше, чем ты, желавшая избавиться от меня с первой минуты.

Скри-и-и.

– Но Антония… – Баю-Бай вздохнула. – Я знала, что она – та, кого я так долго ждала! Она умела меня призывать и использовала своё умение, чтобы наказать негодяев. Каждый раз, когда она меня призывала, я становилась сильнее. И скоро, этой самой ночью, я стану настолько сильна, что смогу воздать по заслугам всем, кто посмел нас предать. И тогда останемся только я и она. Навеки вдвоём.

Скри-и-и. Последняя задвижка. Я содрогнулась и зажмурилась.

– Но для начала в эту особенную ночь, – едва слышно прошептала Баю-Бай, – я покажу тебе, как выглядит сияние полуночных звёзд со дна реки. Доброй ночи, Люси, спи крепко.

И невидимые руки потащили меня к стеклянной двери. Я чувствовала ледяную воду на ногах, слышала плеск речных волн о металлическую дверь и скрип её петель, когда дверь стала открываться. Сопротивляться было бессмысленно. Я больше ничего не могла сделать. Баю-Бай победила.

И тут тонкий голосок тихонько прошептал где-то в стороне, в глубине комнаты:

– Мне так жаль Люси.

Свет снова вспыхнул, и от увиденного у меня перехватило дух.

Антония сидела на полу, а возле неё лежал скомканный пластиковый пакет. В одной руке она держала коробку с походными спичками, а другой сжимала бутылку с техническим спиртом, направив горлышко прямо на Баю-Бай. И тут Антония сжала бутылку.

Струя прозрачной жидкости попала прямо на Баю-Бай. Она пыталась уклониться, но её тело оказалось слишком неуклюжим. Воя и ругаясь, кукла повалилась на бок. Спирт заливал ей лицо, стекая на пол. От острого запаха у меня защипало в носу.

Антония отбросила опустевшую бутылку и взялась за коробку со спичками, решительно сжав губы. Она чиркнула спичкой – загорелось ровное пламя.

– Что бы она ни сделала, она моя сестра, и я не позволю тебе выкинуть её в реку, словно мусор, – сказала Антония. – Ты или отпустишь её, или вспыхнешь фейерверком.

Баю-Бай изо всех сил упиралась в пол, стараясь отползти подальше. Белокурые локоны, спутанные и влажные, болтались на голове как нелепый парик. Наконец они звонко шлёпнулись на пол, обнажив уродливые красные пятна на черепе.

– Коварство, коварство, – шипела кукла.

Она подняла голову и уставилась на Антонию. Меня передёрнуло. Из глаз ушла былая зелень. Из них вообще ушла жизнь. Они казались даже не чёрными – две жидкие лужицы пустоты.

– Вокруг меня всегда только ложь и коварство! – Источавшие ненависть пустые глаза стали размером с монету. – По-твоему, я детская игрушка, от которой легко избавиться, когда надоест? – она осклабилась так, что с подбородка закапала зелёная слюна. – Ну так взгляни, какова я на самом деле!

По голове Баю-Бай от макушки до подбородка пролегла глубокая трещина, из которой потекла густая бурая слизь. Кукла засунула в щель пальцы и рванула, голова с хрустом раскололась пополам.

– Бросай спичку! – заорала я. Но Антония застыла на месте, как олень в свете автомобильных фар.