Кукла для профессора

Я сжала ленту в кулаке, а потом, решив не пачкать ее о немытые волосы, трепетно засунула обратно. В самое надежное место. И позорно расплакалась - наверное, от усталости. Я ведь два дня пролежала, ничего не делая. Действительно, утомилась.

Глава 17. Молния не бьет дважды

- Анна, напомни, почему я забрала тебя из больничного отделения?

- Потому что вас об этом слезно просила Мари. Дескать, ее склянки со снадобьями ценнее ваших подушек. Ну, не знаю, не знаю.

Я поставила чашку и потянулась к деревянной мельнице.

- Только не ее, возьми другую! - с мольбой в голосе перехватила мою руку миссис Абрамс.

- Да я не бить. Кофе хочу, - криво ухмыльнулась я, осознав, в какой страх вогнала Джулию своим недавним припадком. - Я на кабинете уже отыгралась. Не ходите туда пока.

- Лучше бы Пандору колотила, - буркнула Джен.

- Во-первых, она не сможет мне показать того, кому я желаю набить морду.

- Как это?

- У этого... кхм... существа... нет лица. Груша сломается из-за моих странных фантазий.

- Полагаю, Анна злится на Судьбу. С дестинами такое случается, - догадалась Джулия.

- Мне не нравится ее чувство юмора, - пояснила я, выуживая доисторическую кофемолку из цепких пальцев миссис Абрамс.

Может, и стоило ее разбить под шумок приключившейся со мной истерики. Купили бы нормальную, электрическую.

- Есть еще во-вторых?

- Количество идиотов в Академии. Как не пройдусь по коридору, обнаруживаются новые. Страшно это - быть окруженной дураками. Из десятка возможных вопросов все задают один и тот же. Знаешь, какой?

Джен открыла рот, но ее слова потонули в громогласном вопле и топоте по коридору.

- Кто?!

- Да, этот самый, - повержено выдохнула я.

Крестный появился на пороге кухни и так зыркнул глазами, что я чуть все-таки не уронила многострадальную кофемолку.

- Еще раз спрашиваю, кто?! - разъяренно кричал Артур, глядя прямо на меня. - Кто, скажите на милость, устроил погром в кабинете? Книги на полу, кресло перевернуто, шторы сорваны. Там теперь сам черт ногу сломит!

- Полтергейст завелся, - не моргнув глазом, отмахнулась миссис Абрамс. - Вон, на гостиную глянь. Разворошил все и на чердаке спрятался. Вечером Ромул обещался помочь с изгнанием. А потом Анна и Дженивьева наведут порядок, да, девочки?

Нервно сглотнув, я быстро кивнула и продолжила молоть свой кофе. Пронесло. Кажется.

Я рассчитывала, что в Пункте Связи, подальше от сплетников и любопытных глаз, мне удастся забыть о своем позоре. Но именно тут меня и накрыла форменная истерика.

Теперь было стыдно.

Конечно, Влада с Арсением с их почти шекспировской мелодрамой оттягивали львиную долю внимания на себя. Рашель и Ване тоже доставалось, но те принимали удары порознь: девушка показательно игнорировала незадачливого купидона. А тот, разочарованный и потерянный, и сам старался не попадаться ей на глаза. И ждал заседания Малого Совета.

Мари рассказала, что Караваев целовал соседку полчаса, и долго не мог поверить, что она не просыпается. Грешил на некачественное зелье и оправдывался даром. Но потом Рашель прошептала «Эрик», и Ваня сдался. Не он был героем романа юной «мечтательницы».

Розмари, как наименее пострадавшая, вынырнула из истории без последствий, но охотно рассказывала желающим об испытанных «странных ощущениях».

Что до меня... Ни моя почти-смерть, ни двухдневный пожар внутри, ни чудесное своевременное выздоровление никого не интересовали. Вопрос был один и умещался в коротком слове.

«Кто?»

Вдруг всем стало известно, что Дорохов избавил мои губы от чувственных лобзаний. Не мог он подыграть, что ли?! Списали бы на «отсроченный эффект». В шутовство Роджера тоже никто не поверил. Слишком уж прозрачное прикрытие получилось.

Так что я вяло прибирала в гостиной собственноручно устроенный бардак и надеялась, что хоть тут меня не отыщут ни любопытные взгляды, ни новые неприятности.

А нашла Тамара.

- Прячешься? - девушка положила мягкую руку мне на плечо, и я невольно дернулась. -Я хотела поговорить. О Ване.

- Я не держу на него зла, если ты об этом, - я не стала оборачиваться. Так и сидела на ковре у камина, поправляя кочергой вознамерившееся сбежать поленце. - Мне жаль, что его собираются отчислить. Никто ведь не пострадал.

Кроме моей гордости и самооценки. И шерстяного платья, впопыхах сорванного Мари. И кожи на лице, иссушенной температурой и теперь шелушащейся от легкого ветерка.

- Представляю, как тебе нелегко.

Не представляешь даже. И слава богу.

- Мне нормально, - буркнула я, стараясь не глядеть в дымчатые глаза.

- Брось, Анна. Твой ментальный барьер трещит по швам. Я чувствую ярость. И боль.

И растерянность. Они просвечивают. Хочешь поговорить?

Вот этого еще не хватало. А больше там из швов ничего не торчит?

- Догадываюсь, как тебя достали все эти косые взгляды, сплетни и нездоровое любопытство.