Кукла (СИ)

Имс поворачивается и смотрит прямо на Артура, снова без улыбки и даже с каким-то злым огоньком в глазах.

Артуру нестерпимо хочется бежать прочь, перескакивая через столы и стулья, как в фильмах, но он только закрывает глаза.

Зря, зря он не верил.

Лоа были благосклонны к нему.

Глава 7

Артур улетел в Бенин, а Имс летит в Лондон.

По идее, Имсу нечего делать в Лондоне, зато куча дел в Париже и Амстердаме, но он проводит половину суток в самолете, с пересадкой во Франкфурте, и, чертыхаясь про себя, стоит в толпе пассажиров и ждет свою сумку. Черная багажная лента ползет еле-еле, люди бросаются к своим чемоданам как будто утерянным и заново обретенным блудным детям.

Имсу мучительно хочется курить, но забиваться в прозрачный аквариум курительной комнаты аэропорта – спасибо, увольте. Это слишком похоже на газовую камеру, и не потому что внутри чересчур много дыма. От длительного перелета у Имса сводит мышцы шеи, у него ноет висок, противно и невыносимо. Родину Имс не любит чуть меньше галантного Парижа, но это вовсе не означает, что визиты на родные берега приносят ему хоть чуть-чуть удовольствия.

Из Хитроу до Ватерлоо он едет на экспрессе, попеременно разглядывая попутчиц и попутчиков и смазанные скоростью пейзажи за окном. Ни снаружи, ни внутри нет ничего, достойного внимания, и Имс прикрывает глаза, позволяя себе на полчаса нырнуть обратно. За веками жаркая африканская ночь, и запахи табака и пота, и в ладонях немедленно рождается ощущение чужого тела.

Пальцы Имса непроизвольно скрючиваются, чтобы удержать, но удерживать нечего, и когда в кожу впиваются ногти, Имс приходит в себя и расслабляется. Механический голос под потолком объявляет о прибытии к месту назначения через пятнадцать минут, белый фосфоресцентный свет режет глаза. Покурить так и не удалось. Рука мнет в кармане и так уже сильно пострадавшую пачку сигарет, и Имс то и дело подносит руку к носу: хоть понюхать.

Он с удовольствием сейчас понюхал бы Артура, но Артур за тридевять земель, ближе к экватору, чем к Имсу, и вряд ли рассчитывает увидеть Имса хотя бы еще раз в своей жизни. При мысли об Артуре настроение Имса немного улучшается, и он покорно терпит всю эту дурь с запретом на курение, сутолоку вокзала Ватерлоо, и, наконец, выбирается из внутренностей Лондона на свежий воздух.

Между прочим, в Лондоне тоже лето. Это лето пахнет высокооктановым бензином, близким дождем, потными туристами и чаем Эрл Грей. Имс садится в такси, и едет в отель, но где-то на половине пути меняет решение и просит отвезти его к ближайшему пункту проката автомобилей. Шофер невозмутимо перестраивается и сворачивает в переулок, и все это молча, не произнеся ни единого слова. В Момбасе Имс уже бы наслушался комментариев и пережил бы пару эмоциональных всплесков. Нет, все-таки иногда он любит Англию.

Через полчаса у Имса скромный темно-зеленый ягуар. Имсу видится в этом что-то символичное, размышления плывут в этом направлении вяло и умиротворенно, так что опоминается Имс уже далеко за пределами Большого Лондона на шоссе А64. Он не спал уже больше суток, в глазах песок, и ломит уже не только висок, но и поясницу, и, слава богу, Имса отпускает. Теперь он думает о том, что надо продержаться до Йорка, раз уж его за каким-то хером понесло в этакую даль, куда он вовсе не собирался, и не промахнуться мимо поворота на 63, и что дебилов на дорогах не стало меньше, а наоборот, и что к маленькой домашней гостинице на пять номеров на границе Найтингейл Вуд он доберется, даст бог, только к поздней ночи.

Чем дальше на север, тем меньше машин, навигатор советует Имсу удивительный бред. Это здорово. Навигатор вообще – отличное изобретение. Имс обзывает его разными словами на разных языках, а навигатору похуй, он все так же советует Имсу дурацкие маршруты и покладисто передумывает, когда Имс сворачивает не туда, куда надо. В машине царит удивительное единодушие, Имс выключает кондиционер и опускает оба боковых окна. Ветер творит в салоне всякие непотребства с имсовыми волосами, и Имс вдруг, очень внезапно, чувствует себя таким невозможно юным, тонким и звонким, каким он, кажется, никогда не был на самом деле.

Он сворачивает с трассы и едет по мелким, почти проселочным дорожкам, выученным наизусть с детства, и кажется, что ничто, ничто не изменилось с тех пор – все те же то каменные, то плетеные изгороди, и разбегающиеся налево и направо дубовые и буковые аллеи, ведущие к фермам, и мягких очертаний холмы, похожие на зеленое сатиновое одеяло.

Имсу нечего было делать в Лондоне, а вот то, что ему зачем-то было нужно в Йоркшир, он понимает только сейчас. Но до гостиницы остается всего один поворот, и перед внутренним взором маячит толстый и короткий стакан с двойной порцией виски, а где-то там, в ближайшей перспективе – подушка и мягкая кровать. И спать.

И еще Имс практически слепо доверяет своей интуиции, развитой чуть ли не до состояния предвидения. И раз интуиция притащила его в Йоркшир, значит, так тому и быть, что бы он ни думал по этому поводу.

Думать он будет потом. Завтра.

***