Читаем Кукла (СИ) полностью

С виду Акодессэва напоминает обычный рынок – те же кучи и развалы, те же зазывные причитания торговцев, на грубых деревянных столах разложен всяческий хлам, и только при близком рассмотрении этого хлама можно прийти в ужас. Кучи эти – многочисленные головы, хвосты, кожа и конечности разных животных. Головы и лапы собак и обезьян, черепа хищных рыб и крокодилов… местные жители рассматривают колдовский маркет как аптеку, споро разбирают порошки из тертых костей и целебных трав, которые призваны помочь даже от смертельных болезней, а от иных в Африке даже и не начинают лечиться.

Здесь же понавешаны и разложены десятки талисманов и статуй-сувениров, а кое-где, на низких полках, можно увидеть еще свежие вырезанные органы животных, и Артура перекашивает. Людей он жалеет меньше, чем собак или диких кошек, он предпочел бы, чтобы там, в этом темном углу, трепыхались человеческие сердца.


Здесь надо быть настороже, на рынок стекаются самые разнообразные темные личности из местного населения, да и не только, – легко можно как лишиться кошелька, так и попасть под ауру чужого заклятия. Хотя в основном пока все выглядит безобидно. Артуру по очереди с детской непосредственностью предлагают высушенные черепа обезьяны и пумы, сушеный половой орган буйвола, клыки крокодила, толченый бычий хвост, зародышей летучей мыши, копыта газели.

Но он идет дальше, пока не видит некое подобие замасленной пестрой палатки в дальнем конце рынка. Рядом с палаткой терпеливо переминается целая толпа, некоторые люди просто сидят и даже лежат в пыли на земле, бездумно уставившись в выжженное белесое небо. Это прием у колдуна, и, судя по длине очереди, колдун считается очень могущественным.

Артур думает, что только сумасшедший захочет выстоять такую очередь, чтобы поверить в россказни хилера. Это ж чего так страстно надо желать?

Он пожимает плечами и удаляется от очереди все дальше, намереваясь приобрести какую-нибудь причудливую статую домой, в Париж, не зря же он съездил сюда, нужно какое-то вещественное доказательство – прежде всего самому себе, для тех дней, когда путешествие в памяти размоется, как глиняная дорога тропическим ливнем, и превратится в нечто эфемерное, ненастоящее, происходившее с кем-то другим. Сон чужого человека.

Одна статуя ему по душе – зеленоватая от старости, страдальчески заломившая руки, которых явно больше, чем полагается, и он уже лезет за бумажником, как вдруг обнаруживает в недрах сумки нечто совершенно неожиданное.

Спина становится вдруг липкой и холодной.

Артур не верит глазам и тянется пощупать то, что с невинным бесстыдством факта занимает его сумку и тревожит память, душу, все нервное нутро. Это рубашка Имса, заляпанная кровью, но разве Имс не забрал ее в тот вечер, когда… Разве Артур не выбросил ее? И почему она в сумке – Артур совершенно точно помнит, что не брал ничего подобного, он вообще запасся только самым необходимым, путешествие-то на один день, и куда – в цивилизованную столицу, туда-обратно самолетом…

Пальцы судорожно сжимают ткань, впиваются в нее ногтями, будто Артур щупает не рубашку, а самого Имса, ведь здесь же его кровь, его частица, то, что делает Имса живым.

Он вспоминает тот вечер, когда Имс коснулся ртом его рта… и Артура не стало.


Он думает, что Имс, может быть, уже никогда не вернется – и с чего он стал так уверен в том, что если тот, по странному совпадению, прилетел в Котону, он прилетел именно к Артуру? И что теперь они будут вместе? Вообще, с чего ты взял, что все будет хорошо, неужели ты такой любимчик судьбы? Да что-то не похоже, раньше за тобой подарков фортуны замечено не было. Все случайно, Артур, все случайно, и ты вовсе не избранный – ни для кого.

Сам толком не понимая, что делает, не желая понимать, не желая даже задумываться, Артур, все еще с ладонью в сумке, словно прикипевшей к окровавленной ткани, шагает обратно к дрянной розовой палатке, и – о чудо! – возле нее нет ни одного человека. Ни одного!

Артур думает, что опоздал, что сеанс окончен, что хунган уже ушел, но когда вступает под навес, видит его – сморщенного, как финик, совсем крошечного, похожего на паука, с бамбуковой палочкой, продетой через нос, и белым гримом на лице, катастрофически комического.

Хунган смотрит на него оценивающе и звонко щелкает языком.

– Заговор на смерть? – буднично интересуется он, как будто спрашивает, какой сорт сыра будет брать Артур и сколько вешать в граммах.

– Что? – Артур вздрагивает, отшатывается и неловко вытирает пот со лба. – Нет, нет, что вы… Приворот. Любовный приворот, – едва выговаривает он нелепые слова, больше подходящие для какой-нибудь зареванной девицы. – Вот, – он вытаскивает мятую рубашку, всю в бурых пятнах крови, и тут хунган как-то сладко щурится.

– Хорошо-о, – напевает он. – Это очень хорошо-о. Будет тебе кукла, белый. Самая замечательная и правильная кукла.

***

Перейти на страницу:

Похожие книги