Кукловод: Реквием по Потрошителю (СИ)

Но, вопреки страху, в груди Рей загорелся адреналин азарта, и теперь крик был не испуганным, а возбужденно-веселым, словно она каталась на опасном аттракционе. Но доска полностью пришла в вертикальное положение, и двое искателей приключений неотвратимо летели к ветхому дощатому полу. Однако Акасуна успел ухватиться за выступающую доску и заодно прихватил Рейко. Акияма вцепилась в его руку как в спасательный круг, покачиваясь над полом в каких-то 4 метрах над землей. И только сейчас она поняла, что кричала лишь она. Накуса за все падение не произнес ни слова.

Пол вновь приближался — видимо, рука Сасори соскользнула, и Рей зажмурила глаза. А открыла лишь тогда, когда уже лежала на чужом теле. Таком теплом и неподвижном. Грудная клетка тяжело вздымалась, когда сердце мерно билось под рукой Рей. Оно, словно запрограммированное, даже в такой ситуации оставалось спокойным как мертвое море, и лишь тяжелое дыхание Сасори свидетельствовало о том, что и он совершил тот же полет, что и Рей.

Акияму бросило в краску, её тело горело от легко возбуждения, и на трясущихся от пережитого волнения руках она приподнялась, все так же находясь на Сасори.

— Прости. Ты себе ничего не сломал?

Надменный взгляд скользнул по девушке, что все так же беспардонно сидела на нем, держа руку на его груди.

Они не отрывали друг от друга взгляда, и если Рей любовалась им, пытаясь запомнить каждый плавный изгиб его лица и шелест ресниц, то взгляд Сасори смотрел будто сквозь неё, словно ставшее прозрачным телом скрывало нечто, видимое лишь ему. Холеные аристократические пальцы дотронулись до щеки Рей, заставив рой мурашек пройтись по затылку, а дыхание спереть окончательно.

— Твои глаза, — откровенным шепотом проговорил художник, смотря в ставшие в ярком освещении на мгновение ярко-голубыми глаза, — так похожи.

Сасори пропустил пальцы сквозь растрепавшиеся русые локоны и поддался вперед к застывшей девушке, что так и не сдвинулась, из-за чего она ощущала его теплое дыхание и слова, что почти шептались ей в губы. В легком забвении, не отдавая себе отчета, Рейко сама наклонилась вперед к губам, что слишком пленительно находились рядом.

Но кашель, донесшийся со стороны, заставил застыть.

Марико кашляла в кулак, и по щеке стекла одинокая слеза, ведь рука прошла сквозь Сасори, что маревом исчез, оставив Рейко одну в заброшенном храме, скрытом в терниях лесах. Марико словно и не было. И тогда Акияма подняла глаза к зияющей в потолке дыре, откуда спускались нити Кукловода, оплетающие её тело.

Рей закричала, откинув одеяло. Во влажном поту она сжала все еще включенный фонарик, в котором больше не было необходимости — в пустой комнате гулял полуденный свет. Ни Итачи, ни Минато уже не было, чему Рей была неимоверно благодарна. Она сжала бедра, почувствовав постыдную влагу и томящую тяжесть внизу живота. Пальцы скользнули под одежду, ощутив влагу на лоне. Она возбудилась, и от этой мысли желудок сжался в тугой ком. Рей зажала рот влажными пальцами. Ее тошнило от собственной реакции тела на всплывшее во сне воспоминание.

Порядочный кусок мяса тщательно пережевывался в брюзжащем слюной рте. Толстыми пальцами-сосисками приземистый мужичок с пивным животиком отправил в рот очередную сордельку величиной со свой большой палец. И, продолжая чавкать, наконец взглянул на сидящих напротив в его трапезной мужчин, удобно устроившихся на диване и креслах.

— Спонсор ли я? — с тяжелым вздохом задал риторический вопрос мужчина. — Скорее я покровитель современного, еще совсем не оперившегося искусства. Знаете, эти милые молодые дарования с тонной таланта и вдохновения нуждаются в некоторых средствах. Хоть я и мэр города, но мне не чуждо чувство прекрасного.

Фонтан слюны брызнул в сидящего напротив Тобираму. Мужчина терпеливо стер влагу рукавом, проскрипев зубами.

— А где фотограф? — в бездонный рот мэра отправилась целая ножка курицы, отчего Минато прикинул, сколько вообще туда способно уместиться.

— Видите ли, мы не журналисты, — подобное заявление Итачи совсем разбило сердце мэра . Он даже перестал жевать.

— Мы из службы безопасности, — отчеканил Тобирама, явно упиваясь реакцией допрашиваемого.

Произведя на свет нечленораздельные звуки, тучный мужчина уронил вилку, экспрессивно воскликнув:

— Но я не брал взяток! Это все Цукияма! Клянусь своим циррозом печени!

— Мы не по этой теме, — прервал Хаширама.

— А… — вторая ножка явно послужила средством вместо успокоительного.

Итачи же отметил для себя, что если это Кукловод, то его внутренний мир должен быть так же богат, как и внешний, раз ему с такой легкостью посчастливилось заманить на свой стол десять жертв.