Куколка

Сердце заколотилось с двойной силой. Она и так себе от волнения места не находила, пошла подкрашивать глаз, который и без того был хорошо накрашен, лишь бы чем-то заняться в последние минуты перед выходом на сцену. В итоге еще больше разволновалась и только испортила себе макияж. Даше пришлось взяться за нее. Пока она красила Татьяну, говорила:

– А еще там какой-то высокий красавчик в первом ряду сидит, один, с букетом подсолнухов. Чей-то кавалер, однако. Но почему-то никто не признается. Не твой ли, случайно, а, Тань?

На последнем предложении Даша, сузив глаза, присмотрелась к подруге. Татьяна поняла, о ком она говорила, но тоже не призналась, помотав головой. Подруга, кажется, поверила.

– Неужели Муравьевой? – задумалась она. – Откопала же где-то такого недоумка. С букетом. Ха! Еще и подсолнухов. Где он только их достал?

Мимо пробежали близняшки Лиза с Верой. Даша поделилась с ними информацией об ухажере Муравьевой, и они все прыснули ехидным смехом. Татьяна молча их слушала, боясь, что Вадим как-нибудь ее выдаст.

«Блин, подсолнухи?! Какие подсолнухи? Зачем он их припер?» – думала она с досадой и злилась на парня за то, что он поставил ее в такое положение на грани позора. Если девчонки так смеялись над Муравьевой, то над ней и подавно будут издеваться. Они высмеивали его простецкий вид, глупую улыбку на лице и сами подсолнухи. Им все казалось смешным, но больше всего то, что парень принес букет на репетицию. Это ведь даже не был сам спектакль, еще не с чем было поздравлять, тем более цветами, тем более подсолнухами. «Да как он только до этого додумался?! – бесилась в душе Татьяна, а внешне показывала безразличие к разговору подружек. – Пригласила на свою голову. Еще и мама…».

На сцену Татьяна выходила с каменным от напряжения лицом. Все тело хотело застыть в нервозности, но нужно было двигаться, то плавно, то быстро, да еще и синхронно с остальными. Букет подсолнухов, яркий, объемный, бросался в глаза. Его наверняка заметила сразу вся труппа. Но Вадим сидел в первом ряду, широко улыбаясь, по своему обыкновению, ни на кого не обращая внимания. Букет положил на колени, поддерживая их одной рукой, а второй подпер подбородок и пристально смотрел на Татьяну. Она чувствовала его завороженный взгляд, и это еще больше раздражало. Она также ощущала на себе взгляд матери, пока спокойный, подбадривающий и любящий.

Пришлось собрать остатки воли, чтобы сконцентрироваться на спектакле. Спасало хотя бы то, что это была всего лишь репетиция, но Татьяна чувствовала на себе такой груз ответственности, будто от ее исполнения зависела жизнь миллионов младенцев. А по факту, она танцевала в самом конце сцены, без партнера, все в массовке были как один на лицо, поэтому на нее внимания никто, кроме Вадима и матери, не обращал.

Наконец, мучения закончились. Репетиция прошла хорошо. Преподаватель всех похвалил, Муравьевой восторгался. В конце вся труппа вышла на сцену поклониться под гул небольших аплодисментов родных и близких. Татьяна стояла в углу сцены, прячась от всех, в надежде на то, что Вадим ее не заметит. Но он не мог ее не заметить, ведь смотрел только на нее. Когда все захлопали, он встал со своего места и понес букет к сцене. Среди труппы раздались негромкие смешки. Татьяна сначала не хотела выходить, хотя парень явно указывал на нее. Труппа уже расступилась, чтобы девушка вышла.

– Смотрите-ка, Подсолнух-то Танькин оказался, – шепнула подружкам Даша, и девчонки засмеялись, прикрывая рты ладонями.

Лиза с Верой буквально вытолкнули Татьяну вперед. Она почувствовала на себе тяжесть тысячи прикованных взглядов. Среди них поймала улыбку Муравьевой. Та смотрела с любопытством то на Татьяну, то на парня с подсолнухами. «Точно, брат», – пришла в голову спасительная мысль.

– Лена, это, кажется, к тебе, – Татьяна повернула лицо к Муравьевой.

Та распахнула глаза широко. Улыбка сползала с губ. Вадим проследил за взглядом Татьяны и сказал громко:

– Нет, Тань, я к тебе.

Парень тянул наверх букет с подсолнухами. Девушка выстрелила в него досадой и раздражением. Тут же поймала в темноте зала блеск серых глаз. Мать уже неслась к сцене.

– Опять он! – воскликнула женщина, встав напротив Вадима. – Хватит преследовать мою дочь! Я полицию вызову, если ты от нее не отстанешь.

Ее худая фигура в темно-сером костюме с переливами вся дрожала от злости. Она приставила ноги друг к другу, как солдатик, а руки уперла в бока – так казалась шире и мощнее. Зрители наблюдали с интересом. Драма разыгрывалась не на шутку. А Татьяна хотела провалиться сквозь землю и вообще никогда не существовать на этой планете.

Вадим положил букет на сцену и всем корпусом повернулся к матери Татьяны. Лицо его приобрело недоброе выражение. Ноздри расширялись от учащенного дыхания. Было видно, что кровь в нем тоже кипит, но говорить он начал относительно холодным тоном:

– Здесь вы мне не указ.