Куколка

– Вот наглец! Я ее мать. И именно я тебе здесь указ. Смотри, сколько неприятностей ты ей доставляешь. Я тебе уже говорила, что не желаю тебя с ней видеть, – театрально, как и всегда, высказалась женщина.

– Мне плевать, чего вы не желаете, – решительно ответил Вадим и взглянул на оцепеневшую Татьяну, которая прикрыла рот рукой от его дерзких слов.

В голове промелькнула мысль: «Как можно так разговаривать с мамой?». Но Вадим спокойно продолжал:

– Мне нравится ваша дочь. И я не отступлю только потому, что вам не нравлюсь я.

– Ты ей не нравишься! – вскричала мать, поставив ударение на последнее слово, вместо второго. Получилось истерично. – Очнись! Она ведь сама тебе об этом каждый раз говорит. Что за спектакль ты здесь устроил?

– Спектакль устроили вы. Это, видимо, ваша стезя.

Несколько смешков раздалось из зала.

– Куколка, что за нахал?! – мать в бессилии развела руками в воздухе, повернувшись к дочери. – Ну, объясни ты ему, наконец, да так, чтоб понял!

Татьяна, шатаясь, подошла к краю сцены и с ужасом посмотрела парню в глаза. Она вся покрылась краской и испариной. Пола под собой не чувствовала. А его, казалось, ничто не смущало. Вадим стоял твердо, уверенно, не улыбался, но глазами ее успокаивал. Взгляд его казался неколебимым. С таким можно было чувствовать себя как за каменной стеной. Но она испугалась этого взгляда. Больше потому, что видела в нем отражение своего желания смотреть туда вечно.

Увидев лежащий у ног букет, девушка пнула его с силой. Часть цветов улетела вниз. Один листок попал в Вадима. Ему пришлось отшагнуть. Однокурсники ахнули, как и немногочисленные зрители в зале. Но это ее не остановило. Татьяна попрыгала на остатках подсолнухов, специально давила цветы носком, чтобы стереть и размазать по полу. Хотела выплеснуть волну накативших эмоций, невыносимых и давящих. Там было все: и боль, и досада, и разочарование. И вина. Перед мамой. Или перед Вадимом. Девушка не разбирала, просто злилась.

– Зачем ты приперся? Еще с этим дурацким веником! Я же тебе говорила уже тысячу раз, перестань за мной бегать. У тебя нет шансов! И никогда не будет.

К волнению и злобе прибавился артистизм – Татьяна подражала матери, хотя чувствовала, как захлебывается в крови сердце. Оттого она еще усерднее топтала подсолнухи, не поднимая головы, чтобы не напороться на красивое лицо Вадима. Некоторые из толпы посмеивались над ее неуклюжими движениями. Муравьева качала головой. А мать довольно хмыкнула и скрестила руки на груди.

– Ясно, – сказал Вадим совсем опустевшим голосом.

Татьяна подняла на него испуганное лицо. Ее обожгло льдом карих глаз, больших и круглых, манящих на собственное дно, где пряталась нежность и печаль.

– Надеюсь, до тебя дошло, – мать вскинула подбородок и пронзила парня спесивым взглядом.

Он посмотрел на нее устало, затем на Татьяну с укором. Девушка отвернулась от колкости.

– Извини, что достал твою мать. Просто ты мне очень понравилась.

Однокурсники засмеялись. Пара женщин в зале ахнули. Муравьева улыбалась одобрительно. А Татьяна раскрыла рот в ужасе. Мать обрастала облаком возмущения, из нее вылетали молнии.

– Каков мерзавец! Даже смотреть на мою дочь не смей!

Она замахала руками, пытаясь прогнать Вадима из зала. Он как будто специально назло взглянул на Татьяну.

– Куколка! – ругалась мать. – Кем он себя возомнил?

Девушка быстро собралась с мыслями и пропищала:

– Дурак. Уходи. Знать тебя не хочу.

Вадим горько усмехнулся и направился к выходу. Шаги заглушались ковролином, который покрывал лестницу. В зале стояло сильно заряженное напряжение. Очень тихо по сцене пробежался шепот. Татьяну каждый звук пронизал до костного мозга. Хотелось развалиться на мокрые ошметки, лишь бы не осознавать себя и реальность. Все это время, пока Вадим не хлопнул дверью, остальные молчали. Даже мать не возмущалась и пристально следила за ним.

– Чего замерли? Репетиция окончена, – громко сказал преподаватель, ударив в ладоши.

Только тогда все начали расходиться.

Татьяна хотела реветь навзрыд, но толпа вокруг ее останавливала. Горло словно сковала колючая проволока. В памяти эхом еще отдавались равномерные глухие шаги. Лицо наливалось кровью, а сердце неистово стучало. В гримерке сильно не хватало кислорода, ведь окон там не было. Вентиляции тоже. Татьяна схватила свои вещи, сняла пачку и, не переодеваясь, просто накинула плащ сверху, чтобы как можно скорее уйти отсюда. Но подружки остановили ее в проходе.

– Ну, ты даешь Танька! А че не признавалась, что это твой ухажер? – спросила Даша, вталкивая девушку обратно в гримерку. – Ну, вы, конечно, устроили шоу. Ты его специально надоумила букет принести? Чтоб хоть какие-то лавры словить?

Даша осмотрела кругом девчонок, и они вместе дружно рассмеялись. Татьяна выдавила из себя слабую усмешку.

– Я вообще не знала, что он придет, – тихо врала она, отворачиваясь. – Мне пора, мама ждет.