Куколка

— Так что? Пригласишь в гости? Сейчас бы согреться, — она показывает на мокрую одежду и вытягивает вперед мокрые пряди волос.

Киваю.

— Я — Дарина, — говорит она. — Только, чур, бегом до особняка? А то я не умею согреваться. Это Колян — один из ребят, воздухом управляет, а я мелкая слишком. И дар мой — пустой. Побежали!

Она срывается с места и мчит по дорожке. Я бегу следом. Уже согрелась, только голова и плечи холодные. Мокрые волосы бьют по спине и увлажняют футболку. От этого неприятно. Но на сердце мне удивительно легко, даже радостно.

В холле наш смех разливается переливчатым гулом и исчезает в коридоре. Хорошо, что в этом здании никого нет, кроме учителей. А они вечером не выходят из своих покоев. Сколько я не бродила — никого не встречала. Одно развлечение — посидеть в библиотеке и ждать очередное утро. Я уже все окна заставила литературой, которую не могла читать, потому что мысли занимал Марк. Я включала плеер и танцевала. Если не было сил, просто падала на пол и смотрела в потолок, надеясь, что он, в конце концов, рухнет на меня.

Удивительно, но присутствие Дарины выбивает у меня мрак из головы. Подозреваю, что это магическое влияние, но спланированное или нет — пока не понимаю. Но стало легче, и меня это очень радует. До необъяснимого детского счастья.

Не останавливаемся на лестнице, а прямиком залетаем на этаж. Дарина бежит по коридору первая и замирает точно у моей двери. Крутится на одном месте, а потом изрекает:

— Эта. Точно! — и тычет пальцем.

— Ты пророчица, что ли? — запыхавшись, подхожу ближе.

— Это старое умение, еще со светлых времен. Бабушка научила, но теперь… Ай, — отмахивается, — неважно! Сейчас я — почти пустышка, — она пожимает хрупкими плечами. — Пустишь?

При свете ламп у нее милое лицо. Детское и светлое, хотя сейчас немного посеревшее от холода. Ее веснушки, как пятна засохшей крови на кремовом полотне.

— Да, конечно, заходи, — я проворачиваю ключ и сразу бегу в ванную, чтобы найти махровый халат. Когда выхожу назад, девушка уже разделась до белья. Меня это не смущает. Мы привыкли во время выступлений переодеваться. Парни, девушки — неважно. Никто в моменты нагрузки не настроен на пошлые мысли. Хотя в душу каждого не заглянешь, как позже оказалось.

Дарина благодарно улыбается и закутывается. Отмечаю ее стройность и высокий рост. Широкие бедра и роскошную грудь. Юна и чиста, как лепесток ромашки. Волосы у нее пшенично-золотистые, но сейчас из-за воды, как мокрый песок.

— Вика, поделись своей бедой, если хочешь, — вдруг говорит она. — У тебя тут, как у вип-клиента, нет случайно, что поесть? Вот чувствую, что есть, — она хитро улыбается.

Хмыкаю. Я как раз из столовой принесла корзину фруктов.

— На окне, — отвечаю и показываю, где взять.

Девушка долго выбирает, копошась в корзине тонкими пальцами, а потом берет гроздь винограда и пару румяных яблок. Откусывает сочную мякоть, закатив глаза, а потом говорит с набитым ртом:

— Полегшало до утра, Вик. Завтра будет вдвойне сильней болеть. Я броосила петельку на себя, потому чую твое смятение. С любимым неприятности? — ее слова бьют в цель.

Я пячусь и присаживаюсь на одно из кресел. Шок не сносит крышу, но подгибает колени. Дарина заваливается рядом поперек сидения и вытягивает худые ноги вверх. Вгрызается в яблоко.

— Мнэ можешь доверисся. Я умэю храныт сэкреты, — она быстро съедает второе яблоко и ищет куда положить огрызки.

Я молча тычу на мусорное ведро возле столика. Там куча бумажек, на которых писала заметки и темные мысли, но потом все смяла и выбросила.

— To есть это облегчение временное? — переспрашиваю, но знаю ответ. — Зачем помогла мне?

— Ну-у… — разводит Дарина руками и на лету ловит ртом виноградину. — Считай, что интуиция. Ты важна для мира. Сильная, потому на тебя и внешнее давление мощное. Бабуля мне говорила, что в мире есть категории людей: великие, средние и пустышки. Вот ты к первым относишься. И муж твой тоже. А я — нолик, без палочки.

— Муж? — непроизвольно дергаюсь, но сердце не ускоряет бег. Я спокойна, как удав.

— Что ты о нем знаешь?

— Я ничего не знаю. Только чувствую твою энергетику. И его сила с тобой крепко перевязана. Ты отвергаешь ее, но это почти бессмысленно. Вы, как одно целое.

— Он предал меня, — отвечаю ровно.

— Изменил?

— Возможно. Я не знаю точно, но предательство может быть в других вещах. Так ведь?

Дарина доедает виноград и слизывает сок с пальцев.

— Сейчас, — поднимается, — я руки помыть. Вика, ты не боишься, что видишь только часть реальности?! — громко говорит она из другого помещения. Голос разливается по комнате, смешиваясь с шелестом воды.

Не отвечаю. Что мне сказать?

Надолго задумываюсь, уставившись в светлый ковер. Вдавливаю пальцы ног в высокий ворс. Я должна с Марком поговорить, потому заранее готовлюсь к этому.

— Поговори с ним завтра. Свяжись, — девушка оказывается слишком близко. Я вздрагиваю.

— Дарина, ты знаешь слишком много. Мне это кажется странным, — я зову ее жестом в спальню. — Я прилягу. Голова гудит. Посидишь со мной? — сама не знаю, что меня дергает так сказать.