Куколка

Глава 16. Бабочки не летают без крыльев

Через несколько часов выползаю-таки из спальни. Дарина ушла сразу после моего шумного пробуждения. Она пыталась говорить со мной, но я молчала и смотрела в одну точку. Мне ужасно хотелось назад — в сон. Уснуть и никогда не просыпаться.

Дневной свет разгорячил южную сторону, и в гостиной теперь очень тепло. Но я не чувствую этого. Мне холодно. Колотит. И сколько я не кутаюсь, все равно дрожу всем телом и стучу зубами. Длинный хвост одеяла волочится за мной.

Сейчас встаю только попить воды: больше ничего не хочется. На столике возле кресел нахожу корзину со свежими фруктами, чистые листы бумаги и россыпь карандашей. Будто здесь игрался малолетний ребенок. Детские и смешные зарисовки животных, какие-то цветочки и узоры.

Слышу шорох за спиной. Оборачиваюсь.

— Я подумала, что ты ничего кроме фруктов не захочешь в таком… — Дарина заходит внутрь. Дверь не скрипит, закрываясь. — На улице так хорошо. Не хочешь пройтись?

Я мотаю головой. Наливая из графина воду в стакан, замечаю, как дрожат руки. Во рту по ощущениям жмут гвоздей, а в груди еще хуже — лезвия. Да, сейчас только гулять, чтобы все посмотрели, куда я скатилась из-за Марка.

— Ты должна связаться с ним, — проговаривает девушка и по-хозяйски прохаживается по гостиной, а затем заваливается боком в кресло и закидывает ноги на подлокотник. Узкие джинсы подчеркивают ее стройность.

Меня это не волнует. Пусть чувствует себя свободно. Здесь все равно ничего моего нет. Нигде нет.

— Дарин, — говорю я чужим неприятным голосом, — сделай так еще раз. Освободи меня от тяжести, — отворачиваюсь, чтобы спрятать слезы. Достало ныть, выть и злиться. Я должна бороться. Рвать крылья, но выбраться. Даже если это невозможно. Ну, хоть попытаться. Поворачиваю голову и смотрю в карие глаза новообретенной подруги и умоляю: — Ты же можешь. Облегчи.

Улыбка спадает с ее лица. Девушка поджимает губы.

— С каждым возвратом откат будет мощней. Ты сама должна это пережить. Нельзя искусственно убирать боль. Советую просто объясниться с мужем. Расскажи мне, что случилось.

Я сначала мысленно и физически сжимаюсь, но потом меня прорывает, и я рассказываю все, что помню. Дарина слушает внимательно, приложив палец к губам. Она хмурится и сопит.

— Говоришь, в Земельках был пожар?

Киваю.

— Как интересно, — Дарина меняет положение ног и раскачивает стопы.

Я присаживаюсь на соседнее кресло и смотрю на красивое переплетение шнуровки на ее кроссовках.

Стираю слезы. Они раздражают кожу на щеках. Пылаю и внутри, и снаружи. Стыдно за утренний выпад. Пока девушка молчит, я кусаю губы и думаю, поняла ли она, что случилось или нет. Какой позор! И тошно от одной мысли, что я поддаюсь этим эмоциям. Хочу прогнать, но не получается.

— Я с Земелек, — говорит Дарина. Зыркает и, после некоторого размышления, добавляет: — Помню я вашу историю. Бабуля увидела на тебе сильную печать мага. А твоего мужа она вообще не видела живым. Все ходила и говорила: «Тот, кто не борется — не жилец».

— Так это она та самая знахарка?! — не могу сдержать удивление.

— Та! — отмахивается девушка и тянется за виноградиной. — Лекарь она слабый. Пророчит иногда, но не любит это дело. Потому и молчит обычно. Да, она у меня молчунья. Она-то с родными не особо, а с чужими вообще не общается. В деревне за это многие Немой обзывают, — ягода исчезает, и Дарина дает мне несколько секунд переварить услышанное.

— Как это не видела живым? — спрашиваю. Волнуюсь за Марка? Какой бред! Он столько боли причинил мне, а я все равно тянусь. Мотылек на пламя — идеальное самоубийство.

— Она не объясняет свои пророчества, — пожимает плечами Дарина и берет еще несколько ягод. Сладкий запах приятен, и я чувствую голод. Но боль стоит в горле, и мне кажется, положи сейчас хоть крошку в рот, меня просто вывернет.

— Ты тоже пророчишь? Много вещей говоришь так, будто читаешь меня, как с листа.

— Неа, — отвечает девушка с набитым ртом. — У меня другое умение. Оно вообще бесполезное. Не будем об этом. Мне, если честно, избавлять людей от болезней души петлями было интересней, — она опускает голову и прячет грустный взгляд. Веснушки отсвечивают золотом в переливе солнечного света. — Но часто эмоции, как в твоем случае, очень яркие и потом я болею. Потому стараюсь делать слабые петли, они только фон передают, не раскрывают всю палитру чувств.

— Я вообще не знаю, что умею, — сокрушаюсь, покачивая головой. — И зачем сюда пришла, тоже не понимаю.

— У наших кукловодов свои планы, — сухо проговаривает Дарина, а затем веселее говорит: — Знаю, где можно взять телефон! Не хочешь связаться с родными? С мужем?

Хочу сказать нет, но киваю. Смысла нет прятаться, мы должны с Марком встретиться и обсудить будущее. Пусть раздельное, но я должна идти дальше, не оставив за спиной мешок с грязью. Даже если это конец, он должен быть однозначным, а не повисшим в воздухе знаком вопроса.

— Иди в душ! Я сейчас за завтраком и как раз проверю кое-что. Тебе чай взять или сок? — девушка ловко спрыгивает на пол и устремляется к двери.