Куколка

— Сок, — улыбаюсь с трудом, но стараюсь быть вежливой. Дарина не отвечает и быстро исчезает за дверью.

Глава 17. Покушение

Меня накрывает. Возле нее я держусь, а наедине с собой — начинаю загораться. Боль катится по венам жидким огнем и обжигает легкие. Ненавижу себя за слабость. Только бы Игорь не попался сегодня на глаза, потому что не выдержу — выцарапаю ему глаза. И плевать, что будет потом. Мне нужна разрядка. Стылый вулкан не может извергнуться, а пробудившийся нуждается во взрыве.

Мокрое тело бросает в озноб. Холодный кафель скользит под пальцами. По плечам и спине скатывается вода, и я невольно вспоминаю наш последний день с Марком. Невыносимо это, но выжечь из себя память я не могу, потому готова к длительной боли. Хронической болезни. Готова только потому, что мне больше ничего не остается.

Когда заматываюсь в полотенце, слышу шаги в комнате. Они мне кажутся слишком тяжелыми для новой подруги.

— Дарина? — окликаю, и голос срывается. Неприятное оицущение неизбежного встает поперек горла.

Жаль, тишина не умеет отвечать. Она не умеет предупреждать. Не умеет звать на помощь.

— Это ты? — переспрашиваю, вслушиваясь в каждый шорох. Мерзкий холод, будто процарапывая борозду по спине, вонзает невидимый клинок меж лопаток.

Никто не отвечает. Набираю воздух.

— Кто там?!

В комнате оглушительно лязгает стекло; грохот шумит в ушах несколько секунд, пол под ногами дрожит, будто рядом проходит груженый камаз. Быстрый топот нескольких пар ног, а затем вдалеке, в гостиной, как взрыв хлопушки, закрывается дверь.

И я осознаю. По ту сторону тонкой деревяшки, что стоит перед глазами, кто-то был чужой! Кто-то меня преследует.

По лодыжке, из-за которой я вчера чуть не утопилась, ползет холод, рассыпая мурашки. Это не совпадение! И никакие не водоросли. Человек меня тащил на дно, мне тогда не показалось. Уверенность цепляет струны душевного равновесия, и я стискиваю до хруста зубы.

Нужно узнать, что чужаку нужно, но страшно так, что я едва дышу.

Придерживая на груди полотенце, осторожно приоткрываю дверь и невесомой поступью выхожу из ванны.

Мягкий свет из окна стелется по полу, вырисовывая кружевные узоры на светлом паркете. Шелест листвы такой отчетливый: близкий и порывистый. Я понимаю, что окно высотой в потолок разбилось. Пожелтевший кленовый лист, кружась, залетает в комнату и ложится на кровать. Как нежеланный и назойливый гость. Россыпь осколков, будто драгоценные камни, переливается на солнце, а обломки рам скалятся, как испорченные зубы.

Не успеваю что-то подумать: в комнате появляется Дарина. Разрумяненная, с небольшой одышкой. Светлые волосы копной лежат на плечах и выделяются на черной одежде.

— Ты решила проветрить комнату? — округляя глаза, смеется девушка и показывает на зияющую дыру. До ушей доносится перекличка птиц из леса; ветер выдергивает тюль на улицу и беспощадно разрывает ткань о бетонные откосы, покрытые колючками «шубы». Смотрю, а мне кажется, что это меня жизнь рвет на тряпочки.

— Да, душновато было, — наконец, с горькой усмешкой отвечаю и возвращаюсь в ванную, чтобы переодеться. Меня распирает на смех, но я сдерживаюсь. Умываюсь и бью себя по щекам, чтобы отрезветь от шока. Кому я сдалась? Зачем меня пугать, влезать в комнату, разбивать окно, а, тем более, топить?!

Нужно уходить отсюда. Больше нет смысла оставаться. Я уже не ученик, а пленник, и больше не намерена поддаваться уговорам. Бессмысленно учиться на мага и не быть им. Они ошиблись, явно Аким просчитался.

В комнате уютно шепчется лес. Скидываю в рюкзак личные вещи и листы, что лежали в тумбочке — пару дней писала туда свои мысли: выливала горечь и боль, чтобы не реветь бездумно, а очиститься. Помогло слабо. Бумага вся пошла волнами от моих слез, да и разобрать почерк даже я сама не могла. Некоторые вещи писала неосознанно, как поток сознания. Читать не буду, при возможности сожгу.

От тоски лучше всего помогали изнурительные тренировки. Иногда доводила себя до такого изнеможения, что на ужине почти засыпала над тарелкой. Хорошо, что ела я всегда последняя, и никто особо не обращал на меня внимания. Один лишь раз крупный высокий парень спросил все ли нормально, но стоило мне поднять голову, сразу удалился. Дикая стала, я же говорила. Теперь меня люди шарахаются.

— Вик, я нашла телефон. Хочешь родным позвонить?! — спрашивает Дарина, присев на спинку кровати. Оглядывается, чтобы убедиться, что не примостилась на стекло.

Я встряхиваю влажные волосы пальцами. Молчу. Мне нужно подумать. Девушка считает цветные браслеты на запястье и снова говорит:

— Но надо быстро: пока наши шефы на собрании, а ученики упражняются на площади. Поспешим, — она почему-то волнуется, и пальцы ее заметно дрожат.

— Я не буду звонить, — твердо отвечаю. — Просто уйду. Поеду к родителям. Никудышный из меня маг, бесполезно меня учить. Вот, — показываю рюкзак, — собралась. Просто тихо уйду — никто и не заметит.

Девушка хмыкает, на лбу выделяются поперечные морщинки:

— Наивная.