Кукольная королева (СИ)

— Что произошло? — хрипло спрашивает Мариэль. — Что за восстание?

— Вырезали короля, всю семью его и придворных, что к бунтовщикам не примкнули. — Тара коротко вздыхает. — Теперь Шейлиреар Дарфулл Первый на троне, князья ему на верность намедни присягали.

Судорожно стиснутые пальцы вонзаются ногтями в ладони. До боли — несравнимой с той, что внутри.

У неё нет сил даже заплакать.

Шейлиреар. Ну конечно. Тот демонски симпатичный Советник по финансовым делам. И ведь он ей нравился — такой приятный человек, пусть и колдун, на каком-то балу она даже все вальсы с ним танцевала…

А потом он, пользуясь своим положением, вытащил прямо из петли какого-то изменника, бунтовавшего против короны. И отец отправил его в отставку.

Теперь ясно — не зря.

Таш… мама, папа…

— …уж думали, не выживешь, но ты сильная оказалась… вот и на поправку пошла. А с тобой какая напасть приключилась?

Мариэль с трудом возвращается в реальность. Смотрит в глаза хозяйки дома: светлые, блекло-голубые. Ласковые, добрые…

Глуповатые.

— Я не помню, — коротко отвечает она.

Глаза Тары ширятся в изумлении.

— Как не помнишь?

— Не помню, не могу вспомнить! Помню, что меня зовут Мариэль, и всё! Не помню, как оказалась в лесу, куда и зачем шла, есть ли у меня дом, родители…

— Тише, тише.

Кажется, слёзы в её голосе звучат убедительно: Тара успокаивающе касается её волос.

— Ничего, ты просто устала, — воркует она, — немудрено, после такого-то… я тебе поесть принесу, хорошо?

— Да, — Мариэль вспоминает, что положено говорить в таких случаях, и неуверенно добавляет, — спасибо.

— Вот умница. Гелберт, за мной.

Тот послушно следует за женой. Вперевалочку, по-медвежьи. Закрыв за собой дверь, они уходят куда-то вглубь дома, — но Мариэль лишь чуть напрягает слух оборотня, чтобы отчётливо слышать их шаги.

Отвлекаясь, прячась от боли, готовой сожрать её изнутри.

— Бедная девочка, бедная, ох… — Тара говорит шёпотом и усиленно звякает тарелками, однако для Мариэль это не помеха. — Пресветлая, за что ей это?

— Думаешь, ей впрямь память отшибло?

— Не видишь, что ль? Бедная девочка. Конечно, такое пережить…

— А…

— Но я вконец уверилась, что она из господ. Говорит, как приказывает. Знатная лэн, как есть! Ещё и перстни королевские на шее.

— Но откуда…

— Украла небось в суматохе. Надеялась продать потом. И правильно, Бьорки ведь мертвы все, побрякушки ж теперь всё равно что ничьи…

На этих словах Мариэль всё-таки почти заплакала.

Хорошо, что некоторые люди привыкли верить во всё, что говорят сильные мира сего. К тому же для таких, как они, поверить, что в их дом действительно занесло принцессу…

— И что знатная девушка одна в лесу делала? И где одёжа её?

Мариэль вдруг слышит скрип двери.

Олово снежного ветра, на миг ворвавшегося в дом. Глухой перестук шагов…

Пришёл кто-то ещё.

— Она из свиты принцессы. Или королевы. Бежала из столицы, но её нагнали. Развлеклись и бросили в лесу умирать.

— И что…

— Как она, матушка?

Голос, задавший последний вопрос, Мариэль незнаком. Похоже, явился её спаситель, и звучным басом он явно пошёл в папеньку.

— Альмон! — изречение Тары истекает нежностью, как патокой. — Девочка-то? В себя пришла.

— А. Вы ей рассказали?..

— Конечно.

— Тогда пойду. Она ведь захочет… поблагодарить.

Чужие шаги решительно приближаются к двери, за которой лежит Мариэль.

Она сама не понимает, почему это заставляет её съёжиться в постели, словно ожидая удара.

— Альмон!

— А?

— Она ничего не помнит, но я знаю, что она из господ.

— А.

— О манерах не забудь!

Вместо ответа раздаётся стон отворившейся двери.

В комнату, не разуваясь, входит широкоплечий детина в меховом плаще. Сальные патлы, усы щётками, крошечные глазки, горбатый, явно неоднократно сломанный нос…

При одной мысли, что он видел её без одежды, Мариэль передёргивает.

Красавец расплывается в желтозубой улыбке.

— Прекрасная лэн, — учтивость в голосе явно стоит ему безмерных усилий, — рад вас видеть в добром здравии. Выглядите вроде получше, да…

Мариэль с гадливостью чувствует взгляд, которым этот медведь ощупывает её не прикрытые рубахой ножки.

— Как прикажете вас… э… величать?

Мариэль смотрит на него. Косится на руку, на которой не видно следов кольца.

Мариэль оглядывается на тёмное окно, за которым скулит зимний ветер. Окидывает взглядом комнату: она бывала в крестьянских домах всего пару раз, но, судя по обстановке и фамилии «Фаргори», хозяева этого дома — крестьяне зажиточные.

Мариэль ищет решение.

Раз за шестидневку её не нашли, её и не искали. Шейлиреару и Мастерам Адамантской Школы, которые теперь подчиняются ему, на поиски хватило бы и дня. Принцесса Ленмариэль Бьорк мертва — даже для мятежников.

Она осталась одна.

Когда она поправится, Фаргори выставят её за дверь. Какой бы доброй ни была Тара, лишний рот крестьянам не нужен, особенно если вскорости этих ртов окажется целых два. Хотя Мариэль может остаться у них в качестве служанки… вряд ли им нужно расчесывать волосы или помогать одеваться, но лишняя пара рук, наверное, пригодится.