Кулинарная битва

– Потому что я про рецепт не знала, – объяснила Нэнси. – Когда Фрэнк – мой Фрэнк – погиб, осталась огромная банка со специями. Что там намешано, я не знала, ни про состав, ни о пропорциях. Бросала в муку на глаз, сколько придется. Потом и смесь со специями кончилась. Новую сделать я не могла. Про мускатный орех догадалась, но про остальное никакого понятия не имела. То одно пробовала, то другое, и всегда невпопад. Однажды корицу добавила, в другой раз сухой укроп. Курицу с укропом в рот было взять невозможно. Потому и вкус все время был разный.

Все это дела особенно не проясняло.

– Но где?..

– В пятницу, помнишь, тебя судьи сначала про лепешки спросили, а ты потом им говорила, что цыплята у нас всегда одинаковые, и Тони Рассел перед камерой разворчался, что вкус теперь стал не тот. Гас тогда оказался рядом. Он стал шутить, что Тони рецепт никогда не найдет. а я и догадалась, что Гасу про рецепт известно.

– Да кто же знал, что у бабушки нет рецепта? – принялся оправдываться Гас. – Я думал, он для нее как таблица умножения. А как я понял, сразу ей показал, и по нему мы вместе приготовили цыплят на субботнюю дегустацию.

– Так и получилось, что цыплята в субботу были не такие, как раньше, – добавила Нэнси. – Мой Фрэнк по старинному рецепту готовил. С тех пор как Фрэнни умерла, им здесь все время пользовались. А Фрэнк, царство ему небесное, любил надо мной подшутить. Решил, что ребенку секреты доверить можно, а мне нельзя. Да и не думал он, что с ним может что-то случиться. Думал, вечно жить будет.

Получается, рецепт все время у них оставался. Аманда не сводила глаз с листка бумаги.

– И что, когда вы с Гасом цыплят на субботу жарили, думали, разницы никто не заметит?

– Я думала, это рецепт самой Фрэнни. Пока готовили, я на другую сторону даже не посмотрела. А потом уже поздно было. А может, и не подумала. В конце концов, одни жареные цыплята или другие – какая, в сущности, разница? Да и потом, я с этими специями и маринадом столько лет химичила, а заметил один Тони Рассел. – Нэнси вздохнула. – «Войны» твои здесь не для того, чтобы лучшую курицу выбрать – они здесь, чтоб наши раны расковырять и выставить всем на потеху. Надо было мне, старой, сразу про это подумать, а я только на руку им сыграла. Ты уж меня прости.

Гас смотрел то на бабушку, то на маму, и лицо у него постепенно все больше вытягивалось.

– Но мы же все равно можем Сабрине рецепт показать? И тете Мэй. И вообще всем. Сабрина-то всем говорила, что, наверное, его мама в «Мими» украла. Вот мы всем доказательство и предъявим, что мама не виновата.

– Мне кажется, мой милый, дело гораздо сложнее. – Аманда осторожно положила листок на стол и показала на последнюю строчку. «Долг Мими – $1,400. 29 октября 1889».

Гас спросил:

– Думаешь, Фрэнни долг Мими не отдала?

– Думаю, не отдала. Думаю, как раз с этого все и началось. Думаю, Мими поделилась с Фрэнни своим рецептом. Наверное, это был семейный рецепт, и она решила, что, раз рецепт семейный, значит, пусть он будет у них обеих. Потом оба ресторанчика существовали в городе бок о бок. Поездов много, на шахте и на фабрике народу не счесть – посетителей и у Фрэнни, и у Мими было хоть отбавляй. И никакой вражды между ними не было. а история про враждующих сестер – это все сказки.

А когда Фрэнни умерла, все пошло наперекосяк. Кто теперь должен был долг отдавать? Ее муж? Может, Мими его так не любила, что и говорить ему про долг не стала. Или из гордости не захотела. Потом умерла Мими. Она ведь тоже умерла молодой. А потом, поколение за поколением, семья Фрэнни богатела, а семья Мими беднела. Вот вам и вся история.

Поколение за поколением – сначала дочери Мими, за ней бабушка Барбары, мать Барбары, а там и сама Барбара – сидя по уши в долгах и едва сводя концы с концами, таили обиду, винили потомков Фрэнни, банк и весь Меринак. Когда Аманда была маленькая, а Барбара только начала хозяйничать в «Мими», в их городке всем заправлял клан Погочиелло.

Все это происходило на глазах у Нэнси. Нэнси обо всем знала еще до того, как начались их нынешние склоки, до дегустации цыплят, до того, как Мэй обвинила Аманду в краже, а она, Аманда, на весь мир рассказала о доме Барбары.

Нэнси все знала, а ей не сказала. Никому ничего не сказала.

– Надо было мне раньше тебе рассказать, – потупилась Нэнси. – Как только я листок с рецептом перевернула, меня совсем совесть замучила, честное слово. Но уж больно мне не хотелось верить, что они с долгом не расплатились. Хотелось верить, что деньги отдали, что весь раздор идет из «Мими», что Барбара без всяких оснований злится. – Она тяжело вздохнула. – А хуже всего, что мой Фрэнк про долг наверняка знал. Или хотя бы догадывался.

Аманда от комментариев воздержалась. Нэнси и так несладко. Бывает, тебя люди обманывают, а бывает, ты сам себя обманываешь. Неизвестно, от чего труднее. Она подошла к свекрови и обхватила ее за плечи.

Гас оторопело смотрел на них обеих: