Кулинарная битва

– Вот именно… взял и показал его Билу. И он теперь хочет, чтоб ты с ним связалась. Только ты на меня не сердись. Мам, ведь это классно, что он хочет с тобой поговорить. Скажи, классно? – Гас смотрел на нее. Глаза у него сияли, но видно было, он до конца не успокоился. – К тому же альбом все еще у него. Тебе надо ему написать, хотя бы чтоб альбом обратно получить.

Аманда протянула телефон сыну и обняла его. Крепко-крепко.

Мэй

Мэй судорожно глотала воздух. Джей только что объявил, что уволился, а теперь, как ни в чем ни бывало, распоряжается ее планом: «В вашем бизнесе я разбираюсь. Работать смогу. Если захочу».

Он, видите ли, тут совсем освоился. В материнском свинарнике чувствует себя, черт побери, как дома. Где-то в недрах холодильника отыскал банку пива и теперь, на нее глядя, усмехается и пивко попивает. И плевать ему, что срок годности у пива давно вышел.

Мэй даже не могла подобрать слов, чтобы высказать ему все, что она по этому поводу думает. Но, видимо, это к лучшему. Потому что ей тоже на все плевать – главное, что он здесь.

Еще пара секунд, и она сама расплывется в улыбке. Она кивнула на банку пива:

– Что, слился с народом?

Джей обычно предпочитал изысканные сорта, те, что в баре по двенадцать долларов за бутылку, а в магазинчике на углу по шесть. Без работы на такое не раскошелишься.

– В жару пиво есть пиво. Это еще одно преимущество твоего родного штата. Здесь любое пиво сойдет.

Из кухни появился Патрик с банками для себя и для Кеннета.

– В подвале никаких сокровищ не обнаружено. Фрэнки просто рождена, чтобы со старьем расправляться. Но перед рождественской елкой из розовой фольги даже она не устояла. Я как ни старался елочку отобрать, мне вашу девчонку было не одолеть – она ее себе забрала. – Он притащил себе стул, и начался спектакль под названием «соображаем на троих». Правда, Мэй все время чувствовала на себе изучающий взгляд Кеннета. Он-то лучше всех понимает, как трудно ей справиться с тем, что жизнь внезапно вышла из-под ее контроля.

Но сейчас лучше сосредоточиться на пиве. Мальчишник, так мальчишник! Тем более что Патрик широким жестом уже извлек и для нее чертвертую банку.

– Так и быть, давай. Мне теперь, наверное, положено выпить ее залпом, рыгнуть и раздавить о голову? – Мэй сделала глоток. Пиво пошло отлично. – Примете вы тогда меня в вашу мужскую компанию на равных?

– Мы, видишь ли, с братанием запоздали, – сказал Кеннет, закидывая ноги на ближайший пластмассовый ящик. – Если бы ты нас пригласила к себе на свадьбу, мы бы со всеми мужскими ритуалами давно покончили.

Мэй покраснела. Раньше она стыдилась Меринака и всего, с ним связанного. Теперь за тот прошлый стыд ее мучает совесть. Надо сказать, чувство это крайне неприятное. И вместе с ним на Мэй снова нахлынули страх и раздражение по отношению к мужу.

– Ну, теперь-то мы все-таки собрались, – ответила она, поджав губы.

На веранде повисло тягостное молчание. В конце концов она его не выдержала и повернулась к мужу:

– Ты серьезно уволился со своей долбаной работы?

– Уволился. И сразу сел в самолет. Мне показалось, что сообщать эту новость эсэмэской не слишком уместно.

Мэй очень старалась сохранять спокойствие, но ей это не удалось. Она стукнула по столу банкой с пивом:

– Джей! Я сама только что потеряла работу, а ты тут же свою бросил? Что мы теперь с медицинской страховкой будем делать? Чем за аренду платить?

Кеннет расхохотался:

– Какая аренда, Мэй! Ты же только что объявила, что переезжаешь в Меринак? И что берешь под свое крыло семейный бизнес. И что Джей будет тут с тобой заправлять делами. Так что никакой аренды.

Разумеется, план у нее именно такой и был. Но ведь не с места в карьер во все это бросаться очертя голову. Надо сначала все подготовить. Организовать. Банк сменить, счета перевести. Может, Джею удалось бы договориться с фирмой взять годик за свой счет. А так, без всякой страховки, сигать в пропасть – это полный идиотизм!

– Так нормальные люди не делают. Его левая нога захотела – и он, видишь ли, сразу взял и уволился! Что, если здесь у нас ничего не получится? Что, если один из нас заболеет? Или дети? Я хотела сначала все просчитать, я…

Теперь, заговорив об этом, она поняла, что у нее перехватило дыхание. При всей своей независимости Мэй, оказывается, даже не представляла себе, в какой степени полагалась на Джея и его заработок. А теперь он сжег все мосты, теперь все, что у них осталось, – это опять только «Мими». Она совершенно к этому не готова. Мэй глубоко вздохнула, до конца выдохнула и горько и зло разрыдалась.

Джей вскочил, уронил стул, схватил ее за плечи и с силой притянул к себе: