Кулинарная битва

Барбара подвинулась, и Мэй мгновенно поняла: мать сейчас посадит внучку на лавку в центр. Ни за что! Она поставила Райдера на землю, готовясь унимать и его вопли. Энди стоял в нерешительности. Мэдисон вот-вот закатит истерику.

Пора пускать в ход тяжелую артиллерию.

– а у меня в сумке есть планшет, – пообещала она Мэдисон. – Если ты подождешь Джессу здесь за столом, сможешь вместе с Райдером мультики посмотреть. – Она понизила голос и шепнула: – Райдеру все равно, что смотреть. Ты сама сможешь выбрать.

Мэдисон переминалась с ноги на ногу. То на Мэй посмотрит, то на грузовичок. Мэй рискнула добавить еще одну взятку:

– Там еще леденцы есть.

– Леденцы! Не полезные?!

Мэдисон вечно клянчила у нее леденцы. Мэй кивнула:

– Настоящие леденцы.

Мэй наклонилась к Мэдисон, Райдер повис у нее на шее, она пошатнулась и вздрогнула от неожиданного призывного гудка Барбары.

– Мэй, поторапливайся. Или сажай их в машину, или оставь здесь. Быстрее!

Мэдисон все-таки над ней сжалилась:

– Леденцы! – зашептала она брату. – У мамы в сумке есть леденцы.

Райдер сорвался с места и, не оглядываясь, побежал в «Мими», а Мэдисон мечтательно вздохнула:

– Хорошо бы малиновые.

– Лимонные, – сказала Мэй. Если Мэдисон с ней в магазине не было, она всегда покупала лимонные. Почему, и сама не знала. Может, в них красителя меньше.

– В следующий раз купи малиновые, – направившись вслед за братом, строго наказала ей Мэдисон тем же тоном, каким в «Крестном отце» Клеменца велит Рокко оставить пистолет дома и прихватить канноли. Господи, когда только она успела превратиться в шестерку этих маленьких гангстеров?!

Нетерпеливо гудя, Барбара уже выезжала со стоянки, и Мэй кинулась вдогонку. Схватилась за ручку, подпрыгнула на ходу и влезла в кабину – все, как когда ей было лет десять. Мать ни за что не поверит, что она тут ни при чем. Но что они теперь будут делать? Кроме как у Касвелов, цыплят им взять совершенно негде. Дело дрянь. Полная, совершенная, абсолютная дрянь.

Она смотрела на проносившиеся мимо поля: вон зеленеет соя, там только-только взошла пшеница, а вот тянутся ровные ряды едва показавшихся над землей ростков кукурузы. Честное слово, она с Джоном Касвелом даже рта раскрыть не успела, не то что чем-то его обидеть. Но сейчас она просто едет по знакомым дорогам и думает, что Джею бы здесь все понравилось, что он любит видеть, как растет на полях то, что они покупают в супермаркете. И цыплята Касвела в его философию естественной жизни прекрасно вписываются. И никакого разделения между работой и жизнью. Мэй вдруг стало любопытно, что скажут дети, когда поймут, что клюющая зерна пеструшка в любой момент может оказаться у них на тарелке. Сама она никогда в этом проблемы не видела. Когда они с Амандой были маленькие, бабушка Мими одно время даже ради яиц кур держала. А Аманда и сейчас держит.

Мать заехала в ворота Касвелов и, не говоря ни слова, вылезла из грузовичка. Под ногами у нее завертелись собаки. Не обращая на них внимания, Барбара направилась к задней двери, скрылась между домом и амбаром и прошла дальше, где стояли крытые шифером строения. Собственно, это и были курятники, каждый со своим отдельным двориком. Никакой идиллии здесь нет, нет пеструшек на фоне зеленой травки, но дворы перед курятниками большие и чистые, куры здоровые, и выращивают их здесь, видно, рационально и в крупных масштабах. В школьные годы Мэй по городу несколько раз начинали ходить слухи, что Касвелы готовы продать ферму национальной кампании «Тайсон», но слухи каждый раз оказывались беспочвенными. а теперь люди хотят покупать то, что производят мелкие фермеры. Значит, дела у Касвелов должны идти в гору. Мэй содрогнулась при одной мысли о покупке оптом индустриальных бройлеров.

А Барбара уже сердито шагала обратно. За ней Джон Касвел в рабочем комбинезоне. Джон подошел к припаркованной в глубине двора громадной морозильной фуре. Мать залезла в свой грузовичок и нажала на газ.

– Что? Что происходит? – спросила Мэй.

Мать развернула грузовичок и сдала назад, подъехав туда, где Джон открывал на фуре засовы.

– Вылезай! – рявкнула она.

Джон подал Барбаре коробку.

– Бери следующую, – бросила она все еще ничего не понимающей Мэй. Мороженые цыплята? Джон продает им мороженых цыплят?

Он спустился с фуры.

– Я утром страшно на тебя разозлился, – сказал он, перекрикивая гудение холодильных камер. – На наших цыплят еще никто не жаловался. Все довольны. Кроме тебя. Твоя сестра сказала, они тебе не по нраву.

Мэй вставила руки в прорези и приняла у него коробку. Значит, это Аманда наплела…

– Твоя мать говорит, что Аманда тебя не поняла, – продолжал он. – Если это так, ты меня прости.

Он повернулся и, не дожидаясь ее ответа, снова полез в фуру. Мэй заспешила за матерью. Коробка была ледяной, и руки и живот у нее заныли от холода.

– Мама, это Аманда, – зло прошипела Мэй, поравнявшись с матерью.

Барбара пожала плечами:

– Клади в кузов.

– Но…

Барбара повернулась и полоснула ее взглядом:

– Аманда или нет – значения сейчас не имеет. Клади коробку в кузов!