Культ

— Ты это сделал, — сказала Любовь, стараясь сохранять ровный тон.

— Да. Прости, что не сказал тебе. Я не был уверен, что ты готова, — ответил он, отряхиваясь; бессмысленное действие, учитывая, что на нем были только боксерские трусы.

Любовь почувствовала горечь на языке. Она проглотила готовые вырваться слова. Против воли в животе запорхали бабочки. Она подняла глаза.

— Сколько ей?

— Семь. Невинность в самом расцвете, в миге от излома. Воплощение чистоты.

Любовь кивнула. Сердце колотилось. Она не контролировала свои чувства. Он не может знать, как сжимается ее живот или ярится ее внутренний голос.

— Давно она здесь?

— Почти три недели.

— Ты сам привел ее?

— Нет. Я попросил Благородство и Усердие.

— Они узнали раньше меня?

Ей не понравилось, что голос выдал ее боль.

Он грустно улыбнулся:

— Да. Мне была нужна их помощь. Я хотел рассказать тебе, но, как я сказал…

— Ты мне не доверяешь.

— Это не так, моя необыкновенная. Просто, ну, когда ты так отреагировала на наш поцелуй, я задумался, готова ли ты к следующей стадии.

— Я удивилась, только и всего. Я хотела объяснить, но ты не дал мне шанса.

Он пересек комнату, подошел к шкафу и надел джинсовые шорты и белую рубашку. Не заморачиваясь застегиванием пуговиц, он медленно подошел и остановился в ярде от нее. По губам размазалась кровь. Любовь опустила глаза на худую белую ногу девочки: на внутренней стороне бедра был порез длинною в дюйм. Тонкая струйка крови стекла на белое полотенце под маленьким телом.

— Отчего она спит? — спросила Любовь, облизнув губы.

— Снотворное. После пробуждения у нее будет болеть голова, но больше ничего.

Любовь внимательно вглядывалась в дядино лицо. Он выглядел поразительно. Моложе и живее. Кожа как будто сияла, словно пламя в камине, ярче, чем свет в окне за его спиной.

— Уже действует? — спросила она, делая шаг к нему. Воздух вокруг него вибрировал от энергии.

Губы Дядюшки Спасителя растянулись в улыбке. Глаза сверкали, словно тысяча дождевых капель на солнце.

— Да. Я чувствую, как ее кровь смешивается с моей. Чувствую, как становлюсь сильнее. Чище.

Нижняя губа Любови задрожала. Ребрам было больно от жажды.

— Еще нет. Но скоро. Обещаю.

— Но я…

Его взгляд заставил ее замолчать. Она знала, когда остановиться. Даже у Дядюшки Спасителя есть предел. Возможно, он до сих пор считает, что она не готова. Но она готова как никогда. Кажется, она родилась уже готовой. Это ее предназначение. Его и ее. Вместе они вознесутся. Вместе поведут других к спасению. Вместе поведут достойных к полному просветлению, воплощению рая на земле. В такой рай, где не умираешь. Райское государство, где живешь вечно в мире, гармонии и любви.

Любовь шагнула вперед и прикусила губу. Глядя ему в глаза, она протянула руку и кончиком пальца провела по его окровавленным губам. Они были горячими и полными. Она чувствовала, как под пальцем пульсирует их жизненная сила. За его спиной в окна лился солнечный свет, но он был ярче.

— Я готова, — сказала она, понизив голос и сокращая расстояние между их телами.

Он улыбнулся ей, но ничего не сказал. Она закрыла глаза и приоткрыла губы в ожидании поцелуя, но прошло несколько секунд, и ее пальцы ощутили лишь пустоту. Она услышала, как он отошел, и открыла глаза. Сердце бешено колотилось. Он вернулся к девочке на кровати. Аккуратно раздвинул порез на ее бедре и припал губами к крови.

Любовь задержалась в спальне, не зная, что делать. В комнате было душно и слегка пахло кровью. Почему-то она почувствовала себя грязной. Ей захотелось орать и браниться. Сказать ему, что она готова и все еще здесь, и жаждет угодить ему, но ей не хотелось вызвать его недовольство. Она должна показать Дядюшке Спасителю, что готова. Что ей можно доверять. А это значит демонстрировать самообладание и вести себя по-взрослому. Ей всего шестнадцать. Вот почему он сомневается в ней, но она покажет ему, что мудрее и умнее, чем полагается в ее возрасте.

Не прощаясь, Любовь отвернулась от звуков, которые издавал Дядюшка Спаситель, высасывая кровь безымянной девочки, и вышла из спальни. Пока бежала до лестницы, в ушах звенело, она так стиснула зубы, что практически слышала хруст. Сердце колотилось, но она знала, что должна сделать. Ничто ее не остановит. Не сейчас. Никогда.

По дороге Любовь поняла, что не удивлена своим решением или скоростью, с какой приняла его. Так же, как не удивлена способом, которым планировала его воплотить. Единственное, что ее удивило, это неконтролируемое волнение, щебетавшее в груди, словно стайка птичек, готовых вылететь из своей клетки — клетки, в которой они очень долго томились. На самом деле, мчась по ферме, Любовь чувствовала себя живее, чем когда-либо, — живее, чем трава, деревья, солнце, небо или кровь в ее жилах. Она была жизнью. Она была жизнью и собиралась доказать это Дядюшке Спасителю. Она собиралась жить вечно.

Глава 26 Лили

Наши дни