Культовое кино

Велико искушение назвать «Джанго» первым и едва ли не единственным вестерном нового тысячелетия. Однако это все же не вестерн, а блексплойтэйшен, как именовали маргинальную разновидность кино, родившуюся в самом конце 1960-х. Дешевые фильмы, предназначенные для показа исключительно в черных гетто, любых жанров, хотя бы и кун-фу, в которых все было как у белых, только все герои – черные. Был «Дракула», стал «Блэкула».

Жену Джанго зовут не просто Брумгильда (прежняя ее хозяйка была немкой), но еще и фон Шафт. А детектив Шафт, зачищающий Гарлем, – едва ли не самый знаменитый герой блексплойтэйшен. У Тарантино вообще слабость к этой теме: так, в «Джеки Браун» (1997) заглавную роль сыграла Пэм Грир, блестящая актриса, чье имя, если бы не Тарантино, так и осталось бы связанным исключительно с кинематографом гетто.

Конечно, «Джанго» – возмутительно неправильное кино: ну невиданное дело – блейксплойтэйшен такого размаха, художественного и производственного. Так и «ниггер на лошади», при виде которого жители Миссисипи застывают с разинутым ртом или тянутся за револьвером, – штука невиданная. Собственно говоря, пусть и не каждый, но каждый большой фильм Тарантино – штука невиданная. Просто он один обладает таким специфическим зрением, которое позволяет увидеть Прометея в Джанго, истоки нацизма – на «старом, добром Юге», и таким специфическим воображением, которое позволяет этому «цинику» мстить за жертв былых несправедливостей, словно надеясь хоть как-то успокоить их тени.

2012. «Шопинг-тур», Михаил Брашинский [1]

Десятилетние перерывы между первым и вторым фильмами случаются, но, как правило, объяснимы лишь форс-мажорными обстоятельствами: режиссер ушел на войну или в монастырь, попал в тюрьму или в «черный список». Или – это тоже форс-мажор – имел несчастье дебютировать в России в начале XXI века, как Михаил Брашинский. Прошло почти десять лет между его «Гололедом» (2003) и «Шопинг-туром» (2012). Десять лет интенсивной отрицательной селекции в русском кино: это исчерпывающая формула того, что происходит.

Но бог оказался на стороне не больших батальонов, бронетанковых соединений или ордынской конницы, а городских партизан: лучшие фильмы года – «Шопинг-тур» и «За Маркса…» Светланы Басковой сняты вне, вопреки, к стыду системы кинопроизводства. Не скажу, что «за копейки». Семьдесят тысяч долларов, в которые уложился Брашинский, – не копейки. Точнее говоря, копейки только для тех, кто «может копать, а может не копать», может снимать, а может не снимать, не испытывая от навязанной немоты никаких страданий.

«Гололед», занозой застревавший в зрительской памяти, был не столько фильмом-загадкой, сколько фильмом с загадкой, разгадка которой известна – этого достаточно – режиссеру, но неочевидна для зрителей. Узнаваемая, бесхитростная при всем своем сверкании, нервическая, но плоская фактура московской жизни скрывала смертельно опасные ловушки, в которые попадали герои – девушка-адвокат и гей-переводчик. Собственно говоря, весь фильм был об одном мгновении, том самом, когда они прошли друг мимо друга и «поскользнулись», полетели в тартарары. О мгновении, безусловно, мистическом, хотя ничего мистического на экране не происходило.

«Шопинг-тур», начавшись как психологическая драма отношений матери и неуправляемого тинейджера, оборачивается фильмом ужасов. Обе жанровые составляющие отменно убедительны и порознь, и при их вроде бы противоестественном слиянии. Вдова за сорок (Татьяна Колганова), пятнадцатилетний Стас (Тимофей Елецкий) отправились в турпоездку в Финляндию, оказавшуюся пошлым шопинг-туром, чтобы, по замыслу матери, заглушить боль от недавней смерти мужа и наладить отношения с подростком, но, как и герои «Гололеда», угодили в ловушку.

Сын: «Ты знаешь, что, по опросу ЮНЕСКО, Финляндия в прошлом году была названа лучшей страной в мире? По уровню жизни, образованию там, и все такое. Откуда там каннибалы?»

По внешним признакам эту ловушку следует назвать мистической, да язык не поворачивается. Ловушка столь же мистична, как сама поездка в «Финку» на выходные за десятилитровой упаковкой концентрированного Fairy и бытовой техникой по оптовой цене. Она светла и просторна, как гипермаркет, рассчитанный на дорогих русских гостей: до того, как пол и стены изгваздает кровь. Гостеприимна, как аккуратная лавочка на заправке: пока продавщица, не переставая улыбаться, не зайдет вам за спину, чтобы помочь сориентироваться по карте и вырвать зубами шмат мяса из шеи. Благостна, как финская мечта россиянина – коттедж на берегу лесного озера, где, никуда не торопясь, сытно обедают на пьяном воздухе за крестьянским столом: только вот на этом обеде героям предназначена роль барбекю.