Культура поэзии – 2. Статьи. Очерки. Эссе

Когда читаешь, точнее – видишь, современный текст, стихотворение, – то замечаешь прежде всего отсутствие знаков препинания. И это не приём. Если стихотворение есть выдох или поток мысли, или поток речи, или ПОТОП языка – отсутствие знаков препинания оправданно. Но в 90 % всех современных текстов это пунктуационное зияние обусловлено просто свободой и крепостью новой графической традиции и моды. Словно вот уже 150 лет стихотворцы / крепостные приходят к крыльцу царя-батюшки за тем, чтобы услышать: – Крепостное право отменено! Можно знаков запинания не ставить! И так каждое утро, скажем, в 9:00 стоят понурые невольники точек и запятых и слышат: Свобода! – и ликуют, сердешные – и не ставят знаков этих проклятых. И вливаются в общую мировую традицию нон-пунктуации, забывая о том, что вольный русский синтаксис без знаков препинания безумеет, – и авторы освобождают себя от ответственности словоговорителя и смыслопорождателя: понимай как хочешь, и у меня не будет горя от ума. Перечитайте «Горе от ума».

Слух гармонии. Чувство гармонии. Мука гармонии. Гармония как некая сущность – явление (именно так: от глагола «являться / явиться») неописуемое, загадочное: мы видим только результат её появления и работу такого результата. Совокупность связей бытового, бытийного, инобытийного, биопсихологического, духовного, рационального и иррационального, эмоционального и метаэмоционального, смыслового и метасмыслового, голосового и эхолалического, визуального и звукого, музыкального и цезурического (пауза), интонационного и тонального, качественного и количественного (язык, дискурс, текст), человеческого и социального, человеческого и культурного, человеческого и божественного, материального и чудесного – вот аспектуальная радуга гармонии. (Смотрю в окно и вижу на черёмухе сойку – нахохленную и распушившуюся (–43 °C): рай-птица превратилась в серо-голубой пушистый шар – радуга, сжатая в пуховый кулак.) Гармония надвигается вся сразу и отовсюду. И текст в тебе вот-вот произойдёт. – Когда вода воды напьётся.

Человек живёт в четверть силы. Когда имеешь дело с гармонией – живёшь четырежды и враз.

Надеждой сладостной младенчески дыша,
Когда бы верил я, что некогда душа,
От тленья убежав, уносит мысли вечны,
И память, и любовь в пучины бесконечны, —
Клянусь! давно бы я оставил этот мир:
Я сокрушил бы жизнь, уродливый кумир,
И улетел в страну свободы, наслаждений,
В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений,
Где мысль одна плывет в небесной чистоте…
Но тщетно предаюсь обманчивой мечте;
Мой ум упорствует, надежду презирает…
Ничтожество меня за гробом ожидает…
Как, ничего! Ни мысль, ни первая любовь!
Мне страшно… И на жизнь гляжу печален вновь,
И долго жить хочу, чтоб долго образ милый
Таился и пылал в душе моей унылой.

1823

А. С. Пушкин

Вот – гармония. Гармония текста, мира и целостного, но сложного, слоистого, многосферического бытия. Поэт простирает гармонию (и свою, и божественную) «В страну, где смерти нет, где нет предрассуждений, // Где мысль одна плывёт в небесной чистоте…». И – пугается этой абсолютной чистоты. И – удерживает зеркало текста, поймавшего и отразившего ветер ИНОГО.

И текст диктуется тебе – гармонией. Он вот-вот появится. Явится, когда вода напьётся и потемнеет тьма.

Господи, сфотографируй нас…

Третий день стоит в моей голове и не доходит до рта фраза «И хлынет смерть»… И хлынет смерть. И хлынет смерть. Смерть – это такая вода, в которую, точно, не войдёшь дважды… Но так ли это? Человек – не кошка, обладающая девятью жизнями и девятью смертями. Человек умирает не единожды: от обморока до клинической смерти, от непомерной тоски до отчаяния, от звериного – из живота самого – крика до немоты. Он живёт множественно. И множественная жизнь принимает множественную смерть.

Воздух уплотнился. Войной. Последние два-три года дышать становится всё труднее: весь Ближний Восток, Сирия, Корея, Украина и ещё десятка два мест, откуда исходит боль. Тоже множественная. Потому что, зная войну не понаслышке, понимаешь и представляешь, и видишь во сне, как много людей сегодня впустили в себя зверя, чтобы убивать и быть убитыми.