Культура вязания

За последние тридцать лет развитие феминизма и повышенный интерес к роли женщин в истории отодвинули обсуждение проблем маскулинности на второй план. Считалось, что маскулинность является нормой и, следовательно, неоспоримым феноменом. Разумеется, мужественность не универсальна; она не предполагает одной всеобъемлющей идентичности. Если феминность имеет свою собственную идентичность, противопоставленную маскулинной, то маскулинность должна иметь дефиницию, чтобы продемонстрировать обратное. Единого и всеобъемлющего образа женственности не существует. Точно так же маскулинность нельзя считать ни стабильным, ни универсальным феноменом, даже если она представляется таковой. Очевидно, что деятельность гомосексуальных сообществ в последние годы поставила под сомнение само представление о маскулинности и ее конструктах.

Историки и теоретики культуры писали о репрессивных смыслах маскулинности, ассоциирующейся с конкурентоспособностью, насилием, агрессией, властью и силой. Как ни парадоксально, именно эти характеристики маскулинности являются желанными и доминирующими в представлении общества. Они воспринимаются как норма, по отношению к которой маркируется «различие», или «инаковость».

Маскулинность всегда понималась как стабильный конструкт. Начиная с Викторианской эпохи, когда началась социокультурная дифференциация полов, мужское рассматривалось как норма, по отношению к которой формировался образ «Другого». Промышленная революция, колониализм, развитие естественных и социальных наук, достижения в области техники привели к тому, что «белый европейский мужчина» превратился в стандарт, которым поверяли, маркировали и соотносили все остальное. Маскулинность, таким образом, ассоциировалась с правотой и подлинностью, в то время как не-маскулинность (а также не-белая европейская маскулинность) понималась как нечто девиантное.

Если маскулинность считается нормой, то ее характеристики могут рассматриваться как ключевые идеологические составляющие западной белой цивилизации. Маскулинность ассоциируется с доминирующей, властной и рационалистической культурой. Бинарная оппозиция мужское/женское подразумевает множество аналогов: мужское связано с городом, трудом и торговлей, рациональностью, серьезностью, твердостью, силой; женское – с противоположными категориями: деревней, домом, иррациональностью, легкомыслием, мягкостью и слабостью.

В суровом маскулинном мире почти не находится места для моды, поскольку она ассоциируется с легкомыслием или гомосексуальностью[125]. Это не означает, разумеется, что мужской моды не существует и что мужчинам доступны только строгий крой и мрачные цвета. Сезонные изменения в равной степени характерны как для женских, так и для мужских коллекций[126]. Однако на разряженного в пух и прах мужчину всегда смотрели с большим подозрением. Соответственно, формальный стиль и деловой костюм доминировали в мужском гардеробе на протяжении большей части столетия. Можно предположить, что проблему составляла не одежда как таковая, а возможности демонстрации тела и самопрезентации с элементами перформанса. Отклонение от маскулинной нормы в этом случае ставило под угрозу социальный статус-кво и патриархальные устои общества в целом.