Культурное наследие русского зарубежья в диалоге цивилизаций XV – начала XX веков

Лишение свободы, а порой и жизни в средневековой Московии казалось единственно возможным способом остановить бегство людей в другие страны. В этом плане жизнь литовца М. Л. Глинского схожа с судьбой итальянца Аристотеля Фьораванти – зодчего Московского Кремля, не отпущенного великим князем Иваном III на родину и посаженного в тюрьму, или венецианского лекаря Леона, казненного по приказу Ивана III за неудачное лечение его сына Ивана Молодого. Подобная политика была продолжена великим князем Василием III, который, например, на просьбу прусского магистра вернуть ему его врача, отвечал: «Немец лечит одного из наших Вельмож и должен прежде возвратить ему здоровье, а после требовать отпуска в свою землю»[79]. Как писал по этому поводу Карамзин, «иноземцам с умом и дарованием легче было тогда въехать в Россию, нежели выехать из нее»[80]. Не помогали даже межгосударственные соглашения о взаимной выдаче людей, например со Швецией и Ливонией 1535–1537 годов, в которых отдельными пунктами стояло: «возвратить беглецов с обеих сторон» и «не казнить Россиян в Ливонии, ни Ливонцев в России без ведома их Правительств»[81]. Но договора хороши были только на бумаге, а в жизни бегство продолжало оставаться главным средством получения свободы.

Практика насильственного удержания специалистов и расправы над ними в случае опалы широко развилась при Иване Грозном, прославившимся разгромом немецкой слободы и гонениями на неугодных слуг. Так, семь лет при московском дворе удерживался житель Померании Альберт Шлихтинг, взятый русскими войсками в плен и приставленный в качестве слуги и переводчика к царскому лейб-медику и математику из Италии Арнольфу. В 1570 году Шлихтингу удалось бежать в Польшу, где он сначала составил «Новости из Московии, сообщённые дворянином Альбертом Шлихтингом о жизни и тирании государя Ивана», а потом на их основе написал «Краткое сказание о характере и жестоком правлении Московского тирана Васильевича», ставшее предметом пристального изучения в Европе. Оно обсуждалось «между папским нунцием в Польше и Ватиканом», который получил для папы Римского «канцелярскую копию» этого «Сказания», использовалось историком Александром Гваньини (Alessandro Guagnini) в пятой главе его «Описания Московии», первое латинское издание которого вышло в Кракове в 1578 году, а русский перевод появился в XVII веке в качестве рукописного приложения к «Истории о великом князе Московском» А. Курбского, наконец, в XX веке в России было издано сначала на латыни и фрагментарно Е. Ф. Шмурло в сборнике 1913 года «Россия и Италия», затем в 1934 году на русском языке 81А. И. Малеиным под названием «Новое известие о России времени Ивана Грозного. “Сказание” Альберта Шлихтинга»[82].

Приобретшее широкую известность почти сразу же после написания сочинение Шлихтинга вместе с тем не стало препятствием для приезда на Русь новых западных специалистов, и, например, в том же 1570 году посол Ивана Грозного в Лондоне нашел для царя очередного врача – вестфальца Елисея Бомелия (Eliseus Bomelius). Девять лет он был любимцем московского властителя и его «приближенным, оставившим о себе память “лютого волхва”, оговаривавшего и умертвлявшего неугодных царю людей путем отравления ядами»[83]. Но в 1579 году Бомелий попал в опалу, был арестован, подвергнут пыткам и брошен в тюрьму, где в том же году и умер. Жизнь сохранили лишь его жене – англичанке, за которую вступилась королева Елизавета, в результате чего она спустя пять лет после гибели мужа и уже при царе Федоре Иоанновиче смогла выехать из России.

В 1595 году король Франции Генрих IV обратился к царю Федору Иоанновичу с просьбой отпустить в Париж его доктора Павла, но и тут московский двор ответил отказом. Все это очень мешало развитию торговых и культурных связей Московского государства, но иного пути у него в условиях острейшего дефицита профессиональных кадров не было. Так, открытие в конце XV века Печорских рудников оказалось для Руси едва ли «не бесполезным за неимением людей искусных в горном деле», поэтому в Италию столетие спустя был срочно отправлен дворянин Вельяминов, которому было приказано привезти, «чего бы то ни стоило, мастеров, умеющих находить и плавить руду золотую и серебряную»[84].