Культурный дневник 16.01.2014- 18.06.2013

В юности Янн мечтал о революции, которая сотрет с лица земли большую часть человечества ради спасения Земли. В его фантазиях идеальным пристанищем для выжившей элиты становился воображаемый остров или город Угрино, где обитают мудрые юноши, а женщины не визжат при родах. Янна тоже можно назвать "энтузиастом", он всерьез пытался создать общину избранных, отвергавших жалкие ценности нормальных людей. Переустройству мира посвящен его роман "Перрудья" (1929), возникший не без влияния "Улисса". В элитаризме, который проповедовал немец в 20-х годах, можно услышать нацистскую ноту, но Янн (с тех пор как в детстве увидел негритенка, выставленного в гамбургском зверинце) делал своими героями чернокожих, а белую расу считал дегенерирующей. Он говорил, что Европа страдает заболеванием мозга: определение, идеально подходящее к сегодняшней России. О послевоенной литературе Янн сказал, что она "стала вонять, как выброшенный на берег кит". И тут такая же история: мне кажется, что вонь эта в России сегодня слышна сильнее, чем в других мирах.

Ханс Хенни Янн был отважней и дальновидней своих современников. Его забота о правах животных (морских млекопитающих, в первую очередь), которая сегодня кажется банальной, 90 лет назад была из ряда вон выходящей эксцентричностью. В Восточной Германии "Реку без берегов" отказались распространять с замечательным обоснованием: "Население ГДР недостаточно зрело для восприятия подобных книг".  Издавать и читать Янна всерьез начали через несколько десятилетий после его смерти, его пьесы возвращаются на сцену (в марте будет новая постановка “Коронации Ричарда III»), так же медленно возрождается интерес к драматургии Фассбиндера.

Я только что прочитал биографию Янна, написанную Элсбет Волфхайм. Она переведена на русский, но пока не нашелся издатель. Нужен еще один энтузиаст, который бы взялся выпустить некоммерческую книгу, переведенную – тоже просто так, из любви к Янну – Татьяной Васильчиковой. Но главный герой всей этой истории о спасительном просвещении – литературовед Татьяна Баскакова, благодаря которой появляется русский Янн, не просто перевод с комментариями, а новое произведение искусства. Свою работу над трилогией Татьяна Баскакова посвятила, в частности, русской редакции Радио Свобода. Вот наш разговор о "Реке без берегов":

Татьяна Баскакова о "Реке без берегов"

Добавить в список

Загрузить

– Этот роман состоит из трех или из четырех частей (я говорю так неопределенно, поскольку вторая часть трилогии делится на два тома). Сначала Янн написал “Деревянный корабль” как самостоятельное произведение, и его издателям показалось, что книга проигрышная, потому что там квази-криминальный сюжет, но все эти тайны не находят разрешения в книге. И Янна попросили написать какой-то внятный конец. Он написал сначала конец на четверть странички, потом решил написать заключительную главу – десятую. Эта десятая глава вылилась в роман, который занимает свыше полутора тысяч страниц и является второй частью трилогии. Вторая часть сильно отличается от “Деревянного корабля”: такое впечатление, что это произведение росло как дерево, каким-то непредвиденным образом. Опубликовано оно было – первая и вторая часть – только в 49-50 годах. И дальше Янн попытался написать заключительную часть, “Эпилог”, попытки продолжались до конца его жизни, но эта часть так и осталась незавершенной. Это довольно большой текст – 400 страниц, очень интересный и тоже сильно отличающийся от двух предыдущих.

– Кажется поначалу, что героем книги будет владелец корабля, но он таинственно исчезает, и на главное место выходит жених дочери капитана, который пробирается на корабль нелегально и становится так называемым “слепым пассажиром”.

– Эта метафора – “слепой пассажир” – очень важна, она проходит через всю трилогию, как идея слепоты каждого человека и его постепенного прозрения. Владелец корабля вновь появляется в самом начале второй части и становится одним из главных персонажей, очень таинственным. Потому что Густав называет его своим Противником, позже – своей смертью. И постепенно складывается, укрепляется впечатление, что и Густав, и владелец корабля, и его невеста – это не отдельные люди, но персонифицированные части одной личности.

– Вы пишете, что, может быть, все, кто находится на этом корабле, – это грани одной и той же личности.